Прыжок над бездной - [9]

— Если Петр примет программу Курта, я дам ротонограмму Боячеку с просьбой прислать Рорика Арутюняна.

5

Арутюнян привез столько механизмов, что один из трюмов звездолета загрузили доверху. Пока аппаратуру монтировали в специальном здании около шара, Арутюнян познакомил своих руководителей с делами их лаборатории на Земле.

— Рорик, ты знаешь, что предписывает нам старик? — Рой показал на письмо Боячека, доставленное Арутюняном.

— Знаю. Боячек устно высказал то же самое. Нам троим — тебе, Генриху и мне — запрещено пилотировать капсулы, проникающие в недра шара. Боячек советует ограничиться засылкой автоматических анализаторов, он считает, что этого достаточно.

— Этого недостаточно, Рорик. Боюсь, беспилотное зондирование немного даст. Поговори с Куртом Санниковым, его мысли относительно природы шара пока что подтверждаются: при сокращении подачи энергии шар явственно уменьшается в размерах, как и предсказывал Курт.

Арутюнян после объяснений Санникова признался братьям, что у него не лежит душа видеть в загадочнейшем объекте, когда-либо найденном в космосе, только пузырь, вынырнувший из разрыва в мировом вакууме: звездная катастрофа, самоуничтожение гигантского светила — и какой-то пузырь! Рой посоветовал не распространять на природу человеческие эмоции, пусть он назовет шар благопристойней, скажем бриллиантом, выскочившим из пекла звездной катастрофы — и успокоится на таком наименовании. Их задача расследовать природу таинственного объекта, это физика, а не семантика. И готовить капсулу к безопасному проникновению в недра шара, что бы он собой ни представлял — пузырь из вакуума, разновидность космических бриллиантов или, не исключено, корабль с экипажем разумных существ.

Генрих засмеялся. Арутюнян с недоумением посмотрел на него. Генрих весело сказал:

— Рою свойственно воспринимать события драматически, а я смеюсь, когда чего-либо не понимаю.

— У тебя есть представление, что такое этот шар?

— Только одно представление — непонимание. Я уже сказал о нем.

— Ты будешь помогать мне в оснащении капсулы?

— Я механик неважный. Но среди инженеров Космостанции ты найдешь много специалистов. Тебе помогут и Курт с Людмилой.

Санников отговорился от помощи Арутюняну. Он с печалью показал свои маленькие, тонкие пальцы: его руки не просто слабые, у них отвратительное свойство — все, за что они берутся, ломается или разлаживается. Корзунская пошла в помощники с восторгом. Она мастерила у Корытина приборы, монтировала сложные установки, а экранирующие поля захватывают ее, она сочтет за честь принять участие в сборке генераторов таких удивительных полей. Арутюнян сказал Рою, что загрузит Людмилу тонкими сборками, он не знает, какой она космоэнергетик, но в наладчики аппаратуры и на Земле взял бы ее без раздумий.

Рой с иронией сказал брату:

— Как тебе теперь прогуливаться без спутницы по райским уголкам Виргинии?

— Обойдусь без прогулок! — Генрих засмеялся. — Когда-нибудь придется же забросить приятное времяпровождение. Я вижу, как ты нервничаешь, Рой.

— Пора, пора приступать к делу, Генрих. Нам не хватает твоего живого участия в выборке программы.

— Не торопи меня, Рой, — попросил Генрих. — Программу испытаний ты наметишь и без меня. Поверь, ни одной стоящей мысли мне пока не приходит. Подождем, пока испытания принесут новые данные.

Рой привык, что их трудовое содружество мало напоминает нормальное сотрудничество. И он понимал, что Генриха надо порой освобождать от мелочей, от методичного накапливания фактов — девять десятых лабораторного труда сводилось к такому медленному умножению деталей. Зато мыслительные силы Генриха вспыхивали, когда исследование тормозилось непредвиденными коллизиями. Так установилось с первых лет их сотрудничества, такие отношения особенно усилились после двух болезней Генриха — аварии планетолета на Марсе и неудачного испытания аппарата для индивидуальной музыки.

Первое испытание капсулы дало меньше, чем ожидали. Капсула проникла внутрь шара без осложнений, ее анализаторы фиксировали все, что совершалось во время проникновения. Записи подтверждали то, что знали и раньше, — вокруг шара пылевое облако, за пылью — оболочка из сплава доброго десятка тяжелых металлов, за оболочкой — рыхлая пемзообразная сердцевина, тоже металлический сплав. Никаких помещений, никаких механизмов, никаких существ! И никаких странных силуэтов, похожих на движущиеся живые тела. Анализаторы капсулы дали меньше данных, чем те же анализаторы, фиксировавшие шар с поверхности.

— Может быть, слишком велико экранирование? — сказал Арутюняну огорченный Рой. — Возможно, оно не только защищает капсулу, но и, так сказать, ослепляет ее.

Капсулу вывели из шара. Рой подал на экран запись внешних анализаторов. В салоне возникла знакомая картина: в недрах шара перемещались расплывчатые силуэты. Приборы оконтурили и капсулу, неторопливо скользившую к центру, и вызванное ею усиленное движение силуэтов: одни как бы разбегались от надвигающегося на них чужого снаряда, другие как бы стремились к нему с периферии, извивались вокруг аппарата порядка ни в разбегании, ни в сгущении не улавливалось.