«Прыжок на юг» - [5]

— Ясно! — дружно ответили пограничники.

Скоро наряд ушел, и обычная тишина повисла над заставой.

...Прошло два дня. Все шло своим чередом: вовремя менялись часовые, веселый повар Гриша Тищенко разливал по тарелкам «гарный» украинский борщ, а по вечерам младший сержант Валерьянов брал аккордеон и «мотал жилы» — так говорил его друг ефрейтор Савкин.

В дневное время Громова и Никитина не было видно. Только когда угольно-черная южная ночь заливала окрестности, они появлялись в караульном помещении и садились играть в шахматы.

Так было и в ту ночь. Громов и Никитин сидели склоненные над доской, как прилежные ученики над контрольными, и только изредка бросали взгляд на квадратный серый щит с двумя рядами красных лампочек и черными цифрами под ними. Внизу щита торчал черный рупор мощного зуммера, напоминающий сигнальные рожки первых автомобилей.

За соседним столом у зуммера что-то писал разводящий старшина Ковалев. Молчали. Вдруг Никитин оживился и, опуская руку на ферзя, с веселым злорадством произнес:

— Ну-ка, Вася, попляши! Шах! Вилка!

Громов улыбнулся:

— Один мой ошибочный ход и...

Звук зуммера не дал ему договорить. Мгновенно все были на ногах. Лампочка № 4 смотрела на них красным тревожным глазом, тревожно и монотонно продолжал кричать зуммер.

— На четвертом! — Уже на ходу бросил Ковалев.

Хлопнула дверь, и все трое исчезли в темноте...

...Нарушитель шел на север. Шел быстро, не останавливаясь, как зверь, преследуемый лесным пожаром.

Старший секрета сержант Криуша молча указал Никитину и Громову, догнавшим его, в темноту, откуда смутно доносились шорохи и легкое похрустывание сушняка. Никитин кивнул: «Вижу!»

Старшина Ковалев и сержант Криуша повернули назад, к границе, а Никитин и Громов, не столько вглядываясь, сколько вслушиваясь в темноту, двинулись дальше. Лишь несколько раз, когда заросли редели, им удалось угадывать расплывчатый силуэт шагах в пятидесяти от себя.

Когда мрак рассеялся, преследователи по-настоящему увидели своего «подопечного». Правда, еще трудно было разглядеть, во что он одет, но теперь его долговязая фигура вырисовывалась так ясно, как это бывает на пустом киноэкране, когда что-нибудь попадает в полосу света от проектора.

Пришлось увеличить расстояние: опасность упустить врага из поля зрения миновала, а возможность обнаружить себя возросла. Теперь нарушитель находился так далеко, что даже в рассветной тишине не доносились звуки его шагов.

Он был завидно натренирован в ходьбе: имея за плечами около двадцати километров пути по пересеченной лесной местности, нарушитель шел все в том же быстром темпе, взятом им от самой границы.

Он торопился, зная, что преследование начнется рано или поздно. Нужно было проскочить опасную пограничную зону, а там, в долине, густо усеянной селениями, курортами, в оживленном движении поездов и автомашин, среди тысяч людей — попробуй кто его найди! Торопиться, черт возьми, стоило!

«Лети, хоть до ночной звезды, а быть тебе без бороды», — негромко продекламировал Никитин, потный, с прилипшими к одежде листьями. Громов настороженно оборвал шутку: «Тихо!» — нарушитель остановился так внезапно, словно его выключили. В следующую минуту «подопечный» удивил их еще больше: он начал раздеваться.

— Что это, никак загорать решил «курортник?» — шепнул Никитин и посмотрел на часы: — Без четверти одиннадцать, самое время...

Нарушитель снял уже пиджак, рывком стянул рубашку. Под ней оказалась желтая заблестевшая на солнце безрукавка, видимо, из кожи. Он снял и ее.

— Упарился, — комментировал Никитин. — Немудрено — тридцать километров отмахал рысью.

— Смотри, раздумал загорать, — тронул Никитина за плечо Громов.

Теперь «курортник» быстро одевался. Натянув пиджак, он поискал что-то глазами вокруг, взял длинный сухой сук и начал ковырять землю. Сейчас был хорошо виден его вытянутый профиль, скошенный назад лоб с прилипшей к нему прядью белесых волос. Работал он быстро и энергично. Кончив копать, отшвырнул палку и руками, как лапами собака, начал выгребать куски бурой слежавшейся листвы. Затем что-то положил в ямку и вновь засыпал ее. Осмотрелся, собрал охапку недавно опавших листьев и присыпал сверху. Потом вытер платком руки, отряхнул костюм и быстро пошел своим прежним курсом на север. Там уже виднелись просветы между кустами — лес кончался.

Громов сделал попытку встать, но Никитин остановил:

— Погоди, пусть уйдет подальше, посмотрим, что он там маскировал. Все равно сразу идти нельзя: там равнина, как ладонь, — заметит в два счета...

Они полежали еще немного. Над ними висели созревшие ягоды шиповника, похожие на крупные капли крови, готовые вот-вот сорваться...

— Пошли! — сказал, поднимаясь, Никитин.

Через три минуты они стояли возле тайника нарушителя. Что и говорить, он был замаскирован отлично, под ровной густой осыпью листьев угадывалась твердая земля. Только наметанный глаз мог заметить маленькую неровность...

Никитин начал разгребать листья. Тревожная мысль пронзила Громова. Он быстро шагнул к другу и сказал...

Чертова кожа

— Что вы сказали? — спокойным, но суровым голосом задал вопрос Дорохов, глядя на забинтованный лоб Громова.