Валера по достоинству оценил мой взгляд и миролюбиво улыбнулся:
— Не думаешь же ты всерьез, что я позволил бы себе…
Нет, всерьез я так не думал. Да он и не мог бы этого физически осуществить: не было лишнего места ни на платформах, ни в вещмешках. Просто я был сбит с толку «чудесами» планеты и цеплялся за любую не мистическую догадку.
— Да нет, совсем не то… — промямлил я, отводя взгляд. — Но, может быть, это все же проделки аборигенов?..
Его круглое лицо стало серьезным, даже чуточку удлинилось. Приободренный этой реакцией, я продолжал:
— Возможно, капризы мы принимаем за злость, а примитивность…
— Ты имеешь в виду карликов?
Он так выразительно это сказал, оттопырив губу, что я тут же невольно представил себе, как наш Гавриил Георгиевич бесшумно приносит и раскладывает в палатке банки с пивом и сгущенкой. Это так не вязалось с его предыдущим поведением, что я невольно улыбнулся. Но все же решил поговорить с Гавриилом Георгиевичем и поманил его пальцем.
Карлик не удосужился слезть с Валеркиных плеч. Он попросту игнорировал мой жест. Тогда я достал плитку шоколада.
Глаза карлика жадно блеснули, он протянул ко мне лапку и ударил пятками по спине «коня», понукая его к действию.
Валера послушно приблизился, по я спрятал шоколад за спину, второй рукой поднял банку со сгущенкой и протянул ее карлику. Он взял банку, понюхал, лизнул, высунув длинный, раздвоенный в конце язык, поморщился.
— Еда — внутри, — пояснил я, указывая на банку. — Открой.
Глубоко сидящие во впадинах темные глаза не изменили выражения, словно в них и не теплилась мысль. Банка со сгущенкой упала на пол.
Я спрятал шоколадку в карман, поднял банку, пробил дырочку, налил немного в стакан, попробовал сам и дал лизнуть Гавриилу Георгиевичу Он тут же соизволил выразить удовольствие, похлопав себя по животу, и потянулся за новой порцией.
Я заклеил пластырем отверстие в банке и дал ее карлику. Он повертел банку в руках и сунул ее под нос Валере.
— Не открывай, — сказал я ему.
Карлик обиженно засопел, вырвал банку у Валеры и швырнул ее на пол.
— Сбрось его! — крикнул я.
В ответ Валера улыбнулся и погладил карлика по спине:
— Он моего племянника, Олежку, напоминает. Перестань его мучить. Лучше дай наконец шоколадку. Он не станет открывать банку. Предпочитает, чтобы это делали мы.
— Тоже мне баран! — в сердцах сказал я.
— Древние говорили не баран, а барин. Это ты хотел сказать? — поправил меня Валерий. — Что же делать, коли нам попался местный барин…
— Невероятное везенье! Один шанс из тысячи. Только нам может выпасть такое: искать представителя местного населения и сразу наткнуться на барина-барана!
— Не сердись, — попытался успокоить меня Валера. — Может быть, он ни то и ни другое. Просто не хочет поддаваться дрессировке. Предпочитает быть дрессировщиком, как другие…
Нам было непонятно, как карлики смогли создать города и заводы, как заставили на себя трудиться безобидных существ, похожих на горбатых обезьян. Ведь сами карлики по уровню умственного развития недалеко ушли от животных. Но, видимо, имелось неучтенное нами звено, некий загадочный фактор, позволивший их цивилизации подняться на довольно высокую ступень технического развития. Об этом неопровержимо свидетельствовали красивые, удобные города и полуавтоматизированные заводы. Мы тщетно пытались разгадать этот феномен. Сравнительно быстро расшифровав отдельные слова-понятия из примитивного языка карликов, пробовали расспрашивать Гавриила Георгиевича. Но он то ли не соизволил с нами откровенно беседовать, то ли не понимал нас. Не удавалось даже однозначно определить, было ли его непонимание искренним или притворным.
Карлику надоело сидеть на спине Валеры, и он забарабанил пятками, подталкивая «коня» к выходу из палатки.
— Нам и в самом деле пора, — как бы извиняясь, сказал Валера, в который раз поражая меня своей терпеливой добротой. Он напомнил мне, что нам еще предстоит сегодня отобрать новую партию «образцов местной промышленности» и отправить грузовую ракету на корабль, оставшийся на орбите.
Мы покинули палатку и направились к городу. Высокие здания с куполами словно плавали в мареве. Сине-желтые свечи деревьев цеплялись за облака, используя их, как дождевые шапки.
Навстречу нам попадались группки карликов, иногда такие же группки обгоняли нас, но ни те, ни другие не обращали на нас ни малейшего внимания, вероятно принимая за разновидность обезьян. Иногда они перебрасывались несколькими словами с «седоком» Валеры.
— Тебе там хорошо? — спрашивал прохожий.
— Неплохо, и тебе того желаю, — важно отвечал Гавриил Георгиевич.
— Сыт?
— Сыт, — и карлик радостно хлопал себя по животу/
Дорога становилась все многолюднее и как-то незаметно перешла в улицу. По обе стороны ее возвышались невысокие дома с раздвижными дверями и цветными стеклами в окнах. Вместе с толпой карликов мы вышли на площадь перед длинным заводским зданием. Здесь уже стояли тележки с высокогорлыми кувшинами. Вот ворота завода раскрылись, и горбатая обезьяна выкатила новую тележку. В кувшинах пенилась белая жидкость. По широкому плоскому лицу обезьяны с маленьким круглым носом и большими ноздрями была разлита приветливая улыбка. Один из карликов что-то приказал обезьяне, махнул рукой, и она поставила тележку на то место, которое он указал. Затем низко поклонилась и, почтительно улыбаясь, исчезла за воротами завода.
