Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе - [42]

– Черти зеленые… ты смотрела, – сказал он, с обалделым восторгом уставившись на меня.

Я понять не могла, что происходит, но, если уж он так радуется, что застукал меня за просмотром передач свадебного канала, так, может, не все с ним так плохо, как мне думалось?

– Это нормально. Тебе нечего стесняться. На самом деле это типа горячит.

Я глянула на Картера так, словно он умом тронулся. Может, и тронулся. Может, эта вечная работа по ночам его наконец-то доконала. Так я и стояла перед ним полусонная, в трениках в обтяжку и маечке, волосы сбились набекрень, лицо пылающее и смущенное, а он разглядывал меня сверху донизу, как будто проглотить собирался. Я стала расспрашивать его, о чем это он говорит и почему смотрит на меня так, как вдруг до меня дошло. Четыре часа утра, а я сижу в гостиной под одеялом, одна-одинешенька, и вид у меня такой, будто я только что с большим удовольствием на сене кувыркалась… сама с собой.

– О, БОЖЕ МОЙ! Ты думаешь, что я смотрела…

– Милая, да будет тебе, это ж прекрасно! И тебе нечего бояться. Время от времени все понемногу смотрят порно. Просто жаль, что ты меня не дождалась, – плотоядно сощурился он.

Вот как, значит. Мой сожитель считает, что я втихомолку смотрю порно, что сижу в одиночку в темноте, пока он на работе, и каждую ночь смотрю ночной канал «для взрослых», и сама себя дрючу. Что-то со мной не так, если он считает, что я подсела на порно, а не испытываю глубокую потребность выяснить, способен ли кто из режиссеров превратить свадьбу в киношедевр.

Надо было попробовать отвлечь его от моей ложной беспробудной привязанности к порно (в одиночестве, на диване, в темноте) и попытаться стереть из своей памяти то выражение полнейшего ужаса, которое я заметила на его лице на свадьбе Лиз и Джима, когда поймала букет, для чего, решила я, лучше всего пойти по пути обратной психологии. Это хорошо срабатывает с детьми. А мужчины очень во многом просто здоровенные дети, во всяком случае, большую часть времени, вот я и предвидела для себя победную возможность вернуть к норме отношения между нами. С самой свадьбы он снова сделался взвинченным и пугливо терся вокруг меня. По-моему, его страх берет, что в одно прекрасное утро он проснется уже одетым в смокинг и привязанным к кровати, а я буду стоять над ним в свадебном платье и размахивать над головой кувалдой, грозя размозжить ему коленные чашечки, если он не женится на мне.

Ему бы уж больше беспокоиться, как бы Папаня этого не сделал, если откровенно.

Начала я не спеша, сказав ему, что совершенно не верю во всю эту суеверную хрень, будто поймавшая невестин букет выходит замуж следующей. Не исключаю, что могла в том разговоре употребить такие слова, как «помои» и «трепалище», чтоб получше донести свою мысль. Но Картеру слышится, будто я произнесла «трахалище», и вот весь день он повторяет: «Трахалище, говоришь? Что-то я эти глупости на слух не беру. Может, дашь, я пальчиком пощупаю?» А я‑то, только чтоб показать ему, насколько до лампочки мне этот обычай, беру и швыряю букет прочь. Великолепный букет из гербер, орхидей и лилий, который так сногсшибательно выглядел у меня в руках.

Заткнись. Все же свадебный канал тебя кое-чему научил.

– Клэр, да что, черт возьми, с тобой стряслось? Ты целый день ходишь сама не своя, – говорит Дженни, выходя из конторки нашей кондитерской с бумагами, которые мне следовало подписать.

Я подскочила при звуке ее голоса и поняла, что вот уже двадцать минут макаю в шоколад один и тот же крендель.

Может, Лиз рядом и нет, зато, по крайности, у меня есть хоть с кем-то мыслями перекинуться. И я выпаливаю:

– Картер считает, что я подсела на порно.

– О‑о‑о‑о‑о, я тоже! – ликует в ответ Дженни.

У меня челюсть отваливается, я ошарашенно гляжу на свою помощницу.

– Ой, нет! Я не в том смысле, будто думаю, что ты на порно подсела. Ну, я про то не знаю. Я в том смысле, что Дрю считает, будто я тоже порноманка. Мы как близняшечки!

Ну да, я так не считаю.

– Я состою в клубе «Порно месяца». Типа клуба «Желе месяца», только желе не дают. Матери об этом я не могу рассказывать. Не о желе, а о порно. Желе ей нравится, поэтому о нем я ей могла рассказывать. Я только что получила фильмы про анальный секс, про всякие шалости и в лесу, и в постели, – сообщает Дженни, изо всех сил подражая голосу Форреста Гампа[50]. – Вот бы супер нам хоть один посмотреть вместе!

Такому не бывать.

– А‑а‑а‑а, ты по Лиз скучаешь, да? Я знаю, что тебя развеселит. Я сейчас позвоню Дрю, попрошу его приехать сюда и помочь тебе заморозить все эти вкусняшки, что ты наготовила для завтрашнего детского праздника. Он сегодня отпросился с ночной, но мы еще никаких планов не строили. Я тебе говорила, что его мать печет дивное печенье? Такие чудо-пышки, она их для больного дяди Дрю готовит, так тот просто без ума от них, только знай просит еще и еще. Я попрошу Дрю принести тебе несколько штучек, чтоб ты попробовала. Может быть, они хоть малюсенькую, а высекут искорку из твоего соображалистого таланта? Ты сможешь впрячь нас в работу, расслабиться и хоть разок полакомиться печеньем, которое испек кто-то другой, – болтала Дженни, выуживая из кармана мобильник и принимаясь набирать номер. – И не забудь, тебе еще интервью давать журналу «Лучшая выпечка», мы могли бы заранее обговорить кое-что по нему.