Прямые пути - [9]

— Думаешь?

— А как же? Обоз-то наш с самого Каменного мыса шел, а мы в Медвежьем Колодце дожидались по схронам, чтобы вместе с ним идти. Потому как в обозе бойцов не хватало. Кроме того, если бы за нами еще какой обоз шел, не стали бы наши гать разваливать. Последние мы.

Глава 2

Когда через пару тысяч шагов услышали недовольные голоса, поначалу сошли в кусты. Но голосов всего три, по говору — крестьяне.

Рес вздохнул и вышел на дорогу, Леск хотела его удержать. Передумала. Если в беглецах легко разглядеть побережников, то лучше узнать это прямо сейчас, пусть всего трое разглядят.

— Только ты спокойно себя веди, зря на них не пялься, — распоряжался Рес. — Поздороваемся, может, я спрошу чего, и дальше пойдем. А ты молчи лучше. И колдовать не надо — ежели чего, у меня свое колдовство есть, верное, — и похлопал по рукояти тесака.

Беглецы ступали тихо, крестьяне же топали и шаркали, потому, когда увидели Реса и Леск, замерли.

Крепкие, кряжистые мужики, хотя одеты-обуты бедно. В руках у одного, конопатого, корявая дубинка, у двух других — колья.

Беглецы шли, не сбавляя шаг, Рес хотел вежливо поздороваться, но конопатый вдруг поднял дубинку и, с горящими радостной жадностью глазами, бросился вперед.

Рес выхватил тесак, выступил навстречу. Успел заметить, что Леск достала нож, и держит его у бедра, стоя вполоборота — готова защищаться.

Конопатый ударил с мощным, из-за головы, замахом, целился как будто и не в голову, а в плечо, что ли. Рес «слил» дубинку по тесаку и хлестко ударил конопатого обухом по переносице, навстречу. Противник рухнул без сознания, а Рес, поигрывая клинком, мягко двинулся к двум другим крестьянам, на лицах которых недоумение сменилось испугом. Один из них, толстый и плешивый, выступил вперед, неумело — медленно, размашисто и слишком ритмично — раскручивая кол перед собой. Чего это он удумал — на палках против побережника? Да еще и сам ничего не умеет — Рес легко попал в ритм и шлепнул плоскостью тесака по сжимающим кол пальцам. Кол улетел в кусты, крестьянин взвыл от боли, согнулся, а Рес двинул его в лоб дужкой — не сильно, чтобы только повалить. Третий крестьянин бросил свое горе-оружие и убежал — да не по дороге, а в лес.

Рес склонился над упавшим, занес тесак:

— Чего это вы удумали, дурни?

Крестьянин сглотнул, моргнул два раза, перевел взгляд с тесака на лицо Реса. Видимо, уже со смертью здоровался, а этот страшный человек со страшным оружием пока что никого убивать не думает, только вопросы спрашивает.

— Ну! — подогнал Рес. — Чего на путников кидаетесь?

— Это не я, это Глоб! — пробубнил крестьянин.

Видимо, Глоб — это тот, с дубинкой.

— А Глоб чего удумал?! — прикрикнул Рес. — Да и вообще, чего вы по лесу с дрекольем да дубьем?

— Так побережников ловим!

— А мы при чем? Или не знаете, как побережника отличить?

— Да это Глоб все, не знаю, чего он! А мы-то знаем, что у побережников глаза белые.

Рес спрятал тесак в ножны:

— Сдать бы вас, дурней, стражникам за разбой. Поразвлечетесь в холодной, потом в петлях спляшете.

Крестьянин сел, потер свежую шишку на лбу. Посмотрел на ножны с тесаком. Неуверенно улыбнулся.

— И зачем побережники тебе? Солить их будешь на зиму, или как? — насмехался Рес. Он догадывался, что услышит в ответ.

— Так награду ж за них обещали. Что за живых, что за мертвых, сам Император указал.

— А ты что ж, с колом хотел побережника одолеть?

— Так жидковаты ж они! На кулаках или в борьбе потешной не сравнятся с нами… или с вами, южанами.

Рес мог поспорить, но надо ли? Может, пускай эти дурни как можно меньше знают про людей побережья? Решил все же сказать правду, припугнуть селян:

— Потешная борьба это когда голыми, и маслом мажутся? У нас ее благородной борьбой зовут. Конечно, побережники в ней проигрывают, потому как и взаправду жидковаты. Но есть и рыбацкая борьба, когда в куртках из грубого полотна. Так в рыбацкой борьбе побережники на равных, потому как ловкостью да умением берут. Оно нужнее силы в рыбацкой борьбе. И кулаки у побережников легковаты, а все равно в кулачных боях они побеждают — увертливостью берут и бьют точно. А на палках или ножах побережникам вовсе равных нет. И на клинках неплохо машутся, и стреляют лихо.

— Это они нарочно напридумывали борьбу свою рыбацкую и все такое. По-честному одолеть не могут, так подлостью берут, — цедил плешивый, отряхиваясь.

— Так и есть, — важно согласился Рес, ему даже польстило. — А не страшно тебе за ними гоняться? Отомстить же могут.

— Отомстить? Да как, если я их страже сдам?

Рес тяжело уставился на крестьянина. Со вздохом просветил:

— У них порука. Клин за клин, круг за круг, а дороги и вовсе перепутаны. Вот сдашь ты побережника, а у них не родичи, так друзья, и уже сейчас за границей. И при золоте все — наймут лихих людей, отомстить чтобы. Хорошо, тебя одного на нож посадят, а то — все селение ваше сравняют. Подлый же народ.

Крестьянин, который уже стоял на ногах, снова сел. Мощно заскреб в затылке.

Рес хотел порасспросить его, что впереди за селение, есть ли там стража. Но подошедшая Леск тихо цикнула зубами, и Рес, подумав, решил, что расспросы будут выглядеть подозрительно. Обычно-то путники знают, куда идут.