Несколько десятков беженцев пробирались через леса Трехречья. Жалкое зрелище — растерянные, затравленные, усталые, они брели по собственной земле, ставшей вдруг злой и враждебной, стремились к границе. Но не выполнять же указ о переселении народа побережья, для его якобы, пользы. Не доверяет народ таким указам с глубокой древности, потому и существует до сих пор. Если Император не желал зла побережникам, то зачем тогда заставы на дорогах, патрули в городах, разъезды егерей в лесах?
Говорили, что соседние князья побережников не выдают, хотя Рес сомневался: зачем им брать на себя чужие беды?
Плакали дети, кричали навьюченные ослы. Вчера на стоянке между двумя родичами вспыхнула ссора из-за места у костра, дошло до поножовщины. Рес услышал крики и вместе с одним из проводников бросился разнимать драчунов. Не дело это, если еще между собой распри начнутся. Разняли, конечно, хотя один из буянов, ослепленный яростью, бросился на проводника. Но его быстро успокоили рукоятью тесака по голове.
В лесу было влажно и сумрачно. Нижние ветви деревьев переплетались, образуя непроходимые заросли, через которые приходилось прорубаться тесаками, что сильно замедляло движение.
Неожиданно шедшая впереди Реса девушка зацепилась за сук большим холщевым мешком, что несла на спине. Мешок порвался, и на землю посыпались туго скрученные свитки. Рес удивился: большинство беженцев тащили мешки, но несли в них еду или ценности, которые легко продать. А кому нужны свитки?
Никто кроме Реса не обратил на девушку внимания, и несколько ног тут же потопали прямо по свиткам, вдавливая их в землю.
— Стойте! Не надо! — запищала девчонка и начала метаться среди людей, торопливо поднимая свитки, но их было слишком много и, не помещаясь у нее в руках, они стали снова падать на землю.
Девчонка в отчаянии всхлипнула.
Рес отметил, что никогда не встречал ее раньше. Хотя она и была так же стройна, черноволоса и светлоглаза, как все люди побережья, черты лица казались особенно тонкими, а кожа необычайно бледной.
Не долго думая, Рес вытряхнул пожитки из пустой на две трети котомки и предложил:
— Складывай сюда.
Пробормотав:
— Спасибо, — она начала быстро скидывать свитки в котомку, Рес тем временем завязал дыру в ее мешке, чтобы было в чем нести свои вещи.
Когда закончили собираться, остальные беженцы уже скрылись из вида.
Девушка подняла последний свиток и, положив в мешок, улыбнулась:
— Небо на твоей стороне.
— Как тебя зовут? — спросил Рес.
— Леск. А тебя?
Он назвался.
— Надо догонять остальных. Нехорошо оставаться одним…
Но они не догнали. По совершенно дурацкой причине — Рес наступил на оброненный кем-то нож. Шел, шел, высматривал беженцев впереди, хотя надо было под ноги смотреть, вдруг почувствовал боль. Шел бы и дальше, но Леск увидела кровь, засуетилась — чуть не силой усадила Реса на траву, стянула сапог, принялась промывать рану из фляги, засыпать какие-то порошки, которые нашлись у нее в поясной сумке. Хватило бы наскоро перевязать, чтобы не задерживаться, но Леск принялась рассказывать, как люди умирали из-за пустяковых царапин, причем говорила это таким видом, как будто Рес дитя неразумное.
— Если бы от каждой царапины умирали, на свете уже и людей бы не было, — проворчал Рес. И все же сопротивляться ее заботе не стал, потому как и сам знал про случаи с царапинами.
Пока Леск перевязывала ногу, Рес разглядел новую знакомую получше. На вид лет восемнадцать-двадцать, хотя возраст побережниц с первого взгляда не угадаешь — иные и под сорок двадцатилетними смотрятся. Худенькая, она, тем не менее, не казалась хрупкой, а напоминала скорее прочную и гибкую струну. Когда Леск наклонялась, ворот ее длинной рубахи распахивался и Рес смог увидеть маленькую крепкую грудь. С левой стороны на белой коже темнела татуировка, которую он сначала принял за родимое пятно — настолько маленькой и размытой она была. Похоже, что ее пытались вывести, и оттого края рисунка смазались. До сих пор ни у одной женщины побережья Рес не видел татуировок, но поразило его даже не это — там был изображен дракон, древний враг людей.
Правда ни сам Рес, ни кто-либо из его родичей живых драконов не видели, потому как их изгнали из человеческих земель тысячелетия назад, но кто не слышал легенд и преданий? Еще мальчишкой он обожал подбираться к костру, вокруг которого сидели взрослые, и слушать рассказы о драконах — отвратительных, покрытых чешуей чудовищах, настолько огромных, что, появляясь в небе, они закрывали собой солнце, и на землю спускался мрак. «Горе тому селению, которое накрывала его крылатая тень, — говорил сказитель, и его запавшие темно-серые глаза, в свете догорающего костра казались черными. — Из пасти чудовища вырывалось пламя, уничтожающее крепости, с такой легкостью, будто это тонкие лучинки».
Почувствовав на себе взгляд Реса, Леск подняла голову и, покраснев, торопливо запахнула ворот.
— Откуда у тебя эта татуировка? — спросил он.
Она отвела глаза.
— Так откуда? Да не бойся меня, я тебе зла не желаю.
