Прямое попадание - [16]
- В Перетрусово никто не едет? - спрашивает его мама у рассаживающихся по своему транспорту. - Вы не в Перетрусово? А то, может, подбросите?
- Полно, полно девушка - некуда сажать.
- Хоть передайте там, что здесь ждут.
- Скажем.
Завелись, утарахтели. Не очень-то верится, что вспомнят о них: все веселенькие, пьяненькие, заняты собой. Пока они доберутся да пока скажут, если вообще вспомнят... Несколько женщин из особо, наверное, глухих деревень что-то покупают в буфете речного трамвайчика, мама тоже интересуется. Наконец теплоход уходит.
Вон их деревня, мама видит дом, где они остановились. Запросто мог бы сплавать за отцом, думает Андрей, тут явно неглубоко... И тут он заметил, как вдали меж высоких камышей что-то мелькнуло, может, и треск мотора услышал, и на чистую воду вышла их лодка - носовые обводы спутать невозможно, но он еще себе не верил, вглядывался, хотел сказать точно.
- Наконец-то. Вон отец едет, видишь? - произнесла стоявшая сзади него Инга Серафимовна.
Знакомство с хозяйством
Заглушив мотор, отец направил лодку на баржу, сам вышел на нос, чтобы смягчить удар. Он похудел и как-то потемнел.
- Ну, здравствуй, раненый? Как дела? - Мама принимает причальный конец и послушно стоит с ним, пока происходила погрузка. - Все нормально? Что вы так долго, мы тут вчера весь день ждали в полном составе.
- А где ребята?
- Они дома, завтракают, только встали.
Тут Андрей понял, что голоден.
- Эх вы, сони, а мы в семь часов на Большой Волге были, на трамвайчик садились.
- Как вы добирались, не понимаю. - Никита Владимирович принимал у жены сумки с продуктами и вещами, рюкзачок сына. - Как вы ехали?
- Мы? Через Калязин.
- Через Калязин?! - Отец оступается на голубой палубе на полшага назад. - Ну, голубушка, не удивительно, что вы еще сегодня приехали, могли бы и завтра, и послезавтра. А почему не через Ленинград? Так еще интересней.
Ясно, что теперь их с мамой чудесное путешествие будет предметом насмешек и хохм. Отец сначала дал маме руку, - причальный конец в это время не без чувства гордости контролировал юнга Андрей, стоявший на высокой барже, - отец тем моментом подхватил и поставил маму на нос лодки, помог перебраться сыну, все перешагнули через ветровое стекло и спрыгнули в кокпит.
- Все? Ничего не забыли? Отчаливаем.
Отец веслом толкается от привальной стенки и проходит на корму (как там пахло! - этот запах бензина, воды и теплого металла будет сопровождать Андрея еще долго). Корма - машинное отделение на лодке: отец берет длинный грязный шнур с деревянной ручкой на конце, куда-то в мотор сует руку, нажимает какой-то рычажок - газа, как Андрей узнал потом - и начинает наматывать черный шнур на алюминиевый диск маховика стартера. Андрей не раз видел в Москве, как это делается: отец сейчас дернет, и раздастся громкий треск, диск бешено закрутится, и лодка пойдет вперед. Отец поставил одну ногу повыше, оглянулся назад - куда смотрит нос лодки - и резко дернул.
Как ему хотелось, чтобы мотор "схватил". И он завелся (этот момент запомнился Андрею как одно из первых ощущений успеха, удачи). Дыр-дыр-дыр-дыррр-рр - все в лодке затряслось, из-под кормы выбило струю воды, отец ухватился за рукоятку и с испуганным лицом, не врезаться бы, описал дугу от пристани, и они заскользили к своей протоке. И вдруг стало тихо.
- Что за черт! Начинается, - раздосадованно произносит отец.
Мама оглянулась и спросила привычно:
- Где весла-то, в ящиках?
- Одно под тобой, другие должны быть в рундуках - ящики дома в комоде. - Отец приучал мать к судовой терминологии. - Водорослей полно.Отец присвистнул. - На винт намотали. Вот конструкция, за границей выпускают винты, им никакие водоросли не страшны. - Маме: - Старайся выбирать места, где меньше водорослей.
Андрей посмотрел через борт вниз и увидел... подводное кладбище, его железные оградки и поваленные кресты были опутаны какой-то красной, мохнатой и длинной травой.
- Затопленное деревенское кладбище, - произнес с кормы отец, не оборачиваясь.
Мама с обреченным выражением стала ворочать в воде веслом, отец поднял мотор так, что задрался винт, перегнулся весь за корму и долго сдирал водоросли. С винта звонко шлепали капли.
- И ты греби, - сказала мама, - бери другое весло. - Показала на рундук, на котором он сидел. - Привыкай, милый мой, расселся, как в гостях.
Андрей поднял крышку рундука, полез за веслом, непривычно тяжелая крышка упала, больно ударила по рукам, весло зацепилось за веревку, от боли и страха он его выпустил, руку выдернул, и крышка из толстой авиационной фанеры грохнула.
- Что ты, что ты, осторожней, - сказала мать, не поворачивая в его сторону головы.
Он опять полез в рундук, достал весло, крышка все-таки хлопнула еще раз - сам испугался хлопка, а когда перекинул весло за борт, оно оказалось такое длинное, что ему с ним не справиться.
- Ты возьми покороче, - посмотрела на него Инга Серафимовна, не прекращая размеренных движений веслом по своему борту. - Их там полно!
- Да-а, хлопец, - оглянулся с кормы отец, - ты выбрал, смотри не утопи. - И продолжил освобождать винт от темной бороды мокрой травы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.