Прозрачная тьма - [10]

Иль к обрыву темному пойду,

Обернусь лицом к долине, мглой обвитой,

И как будто всё чего-то жду…

И как будто жаль становится чего-то,

Что когда-то было близко мне,

Что затмилось злом и будничной заботой,

Тень чего неясна, как во сне…

Не вернуть назад прошедшего, я знаю,

И жалеть о прошлых днях смешно,

Но в слезах домой понуро я шагаю,

Хоть и блеском всё вокруг полно…

И в тоске моей не вижу я, что сзади,

Вся румянцем солнечным горя,

Золотистых кос расчесывает пряди

Гребнем гор зазубренных заря…

РАЗОЧАРОВАНИЕ

С тоской гляжу вокруг… на чем остановиться

С отрадой можно бы – увы! не нахожу я.

Куда-то все спешат, к чему-то всё стремится,

Но мрак везде царит, нахально торжествуя.

Весь мир лежит в грязи, и жалок, и недужен,

Друг друга все гнетут, и кровь ручьями льется…

Кого мне к смеху звать? он никому не нужен;

На громкий мой призыв никто не отзовется.

Мир полон не людей, а жалких, злых отродий,

И каждый новый день обидой сердце ранит;

Напрасно ждет оно сверкающих мелодий, –

Жизнь с наглостью тупой лишь гаммы барабанит.

Куда ни поглядишь, везде одно и то же –

Нажива, нищета, нахальство, самовластье…

Наука так сильна, мы мудры так, – и что же?

И что же, это – жизнь? И что же, это – счастье?..

ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ

Я мало жил, но много видел,

Мечтал, надеялся и ждал,

Страдал, любил и ненавидел,

Молился, верил и желал.

Казалось, осушил до дна я

Бокал, мне налитый судьбой,

Но отчего ж душа больная

Чего-то ждет с такой тоской?..

Мечты? но что мне в ярких красках

Воздушных замков и дворцов,

В невероятных снах и сказках

И без начал и без концов?..

Надежды? сколько сил уходит,

Чтоб их огонь в душе не гас?..

А время мчится, жизнь проходит,

За мигом миг, за часом час!

Страдать? страданий тайных жало

Ни мук, ни радостей уму

Не подарит уж, как бывало;

Я к ним привык, как ко всему!

Любить? кому ж любовь поэта

В наш век практический нужна?

Ей не найти ни в ком ответа,

Темна, скучна для всех она!

Отдаться ненависти к миру

И к людям? мирному певцу

Пятнать свою святую лиру

Проклятий желчью – не к лицу!

Молиться, верить? утешенья

Душе молитва не дарит,

Сжигает душу яд сомненья,

Который в ум мой горем влит…

Чего ж душа еще желает?..

И, содрогаясь, слышу я,

Как кто-то в сердце отвечает:

«Ей нужен мир небытия…»

БЕССИЛИЕ

В однообразьи тем и в узости укоры

Я слышу ото всех, и больно мне от них!

В душе всегда цветут из ярких дум узоры,

Но сил не нахожу облечь их в звонкий стих.

Быть может, молод я; быть может, ум мой болен;

Быть может, жизнь моя сложилась так темно,

Что ярких дум полет как будто бы и волен,

Но каждый взмах крыла проклятым связан «но».

О, это «но» – во всем! в молитве, в песнях, в смехе;

Везде встречаюсь с ним, как будто я рожден

Каким-то силам злым для дьявольской потехи,

И вечно к свету рвусь – и к мраку пригвожден!

Невиданных цветов так много в сердце зреет,

Но нет свободы им, их выявить нет сил;

Нужды и горя гнет над жизнью тяготеет

И тяжестью своей мне крылья придавил.

И вот, влачусь в пыли, пока душа не сбросит

Тоскливой жизни гнет… Кто может мне помочь?

Никто, никто! И сил напрасно сердце просит;

В ответ – могилы тишь, вокруг – немая ночь!

ИЗ НАДГРОБНЫХ ПЕСНОПЕНИЙ

Когда усну во гробе я,

Недвижим, нем и без дыханья,

О мне в минуту расставанья

Восплачьте, братья и друзья!

Еще вчера я жил средь вас,

Не помышляя о кончине!

Кто думать мог из нас, что ныне

Пробьет мой страшный, смертный час?..

И вот – я мертв, и дом мой пуст.

Придите ж, братья, на прощанье

Дать мне последнее лобзанье,

Изведать холод мертвых уст.

Я отхожу к Судье, туда,

Где не найти лицеприятья,

Где все предстанут без изъятья

В час грозный Божьего суда,

Где блещет славою алтарь

Судьи над грешною землею,

Где все равны перед Судьею –

Богач и нищий, раб и царь.

Но, покидая жизнь, молю

Я об одном вас неустанно:

Молитесь, братья, непрестанно

За душу грешную мою,

Чтоб, милосердием одет,

Господь не вверг меня в мученья,

Но допустил меня в селенья,

Где Солнца Правды вечный свет!

В ЧАЩЕ

Китайский фонарик луны

Повешен на ветке из звезд;

Задумчиво щелкает дрозд

Под сенью лесной тишины;

Чуть шепчутся листья дерев,

Старинною тайной полны,

Но лунные блики ясны,

И ночи прозрачен покров…

Я в чаще лесной одинок,

Не слышно людских голосов,

Я слушаю шепот листов,

Ласкаю я каждый цветок…

Лесные пленительны сны,

Мне близок их тайный поток!

Ласкает меня ветерок,

Ветвей поцелуи нежны,

Мне птички щебечут из гнезд,

А в недрах ночной вышины

Китайский фонарик луны

Повешен на ветке из звезд…

«Нам в счастье каждый день чудесен…»

Нам в счастье каждый день чудесен;

О счастье некогда нам петь.

Но если круг печалей тесен,

Без песен нам трудней терпеть:

Чем больше слез, тем больше песен.

ПЕСНЯ МЕТЕЛИ

Снежный, нежный пух взбивает,

То вздымает, то бросает,

И свистит, и напевает

Белокурая метель;

Из жемчужной пыли вьюжной

Стлать ей нужно для недужной,

Для немой Зимы постель.

Уж недолго злой старухе

Спать на пухе: мчатся слухи,

Что Весна идет, что сухи

Скоро будут все луга,

Что кудряво встанут травы

И лукаво все дубравы

Сбросят снега жемчуга.

Но Зима еще храбрится,

Вьюжно злится и грозится

Дикой бурей разразиться,

Гнет морозною рукой

Сосны, ели, и метели

Шлет, чтоб трели их звенели,

Навевая ей покой.

И метелей песня льется,

В поле вьется, в стены бьется,

В ней то зверя вой прорвется,