Прозрачная маска - [58]

— Разрешите проверить ваше предположение, товарищ полковник?

— Хорошо. До понедельника, доктор.

— Товарищ полковник, произошел очень редкий в нашей практике случай, однако в жизни и такое бывает. При медицинской экспертизе трупа была допущена ошибка. После тщательного дополнительного обследования покойника и в результате лабораторных исследований установлено, что под металлическими застежками сандалий, пряжкой ремня и браслетом часов Умбертова обнаружены специфические следы удара тока высокого напряжения. Есть также и другие доказательства, которые опровергают заключение судебного медицинского эксперта. В действительности причиной смерти Йордана Умбертова является удар молнии.

— Как прошли похороны Умбертова?

— Рудоуправление и общинный народный совет оспаривали право на его погребение. Оказалось, Умбертов не появлялся на работе в течение десяти дней, никого не уведомив об этом, и, таким образом, он как бы уволил себя. Ввиду того что он заведовал складом зимней спецодежды, а сейчас жара, его отсутствия никто не заметил. Выяснили только на десятые сутки. Однако похороны прошли весьма почетно. Было сказано прощальное слово над его могилой. Говорил какой-то мужчина из администрации Рудоуправления явно не знавший покойного. В профкомитете для таких случаев заготовлено много речей, размноженных на стеклографе… нечто вроде типового проекта, без индивидуального подхода… «Если есть на свете человек, который не способен сделать людям зло, так это он. Светлая ему память и низкий поклон! Прощай, товарищ!»

Димко Димитров ПРОЗРАЧНАЯ МАСКА

© Димко Димитров, 1981.

с/о jusautor, Sofia.

ПРОЗРАЧНАЯ МАСКА

Когда я вошел к начальнику следственного отдела майору Стаменову, он на мгновение прервал чтение и жестом показал мне на кресло справа от его массивного стола. Я уже прекрасно изучил этого сорокалетнего, рано поседевшего мужчину. Хотя в его отношении ко мне, как и к остальным коллегам, не было начальственной позы, он вызывал в нас своеобразный страх, мы искренне уважали его и старались прежде всего безупречно выполнять свои служебные обязанности. Лично я заслужил его доверие практическими делами, которыми мне приходилось заниматься по его поручению.

Казалось, что он хотел предоставить мне возможность проявить себя и утвердиться в криминалистике. Не скрою — я страдал такой болезнью, хотя и теперь не могу толком объяснить, что влекло меня к этой малоизвестной в ту пору и не покидавшей мои юношеские мечты профессии. В Министерство внутренних дел я пришел по рекомендации организации рабочего союза молодежи. Однако получилось так, что очень скоро увлекся новой работой. Может быть, первые задачи, возложенные на меня, были не такими уж сложными потому, что решал я их быстро и достаточно успешно, но они сыграли свою роль, возбудив во мне любопытство и стремление к раскрытию преступления.

И не только это. Борьба с преступностью увлекла меня не просто интересом к раскрытию неизвестного, но и радостью от торжества правды и моральным удовлетворением от возмездия, настигающего нарушителей закона.

Было бы несправедливо не признаться и в том, что немалую толику в развитие во мне страсти к криминалистике вложил и майор Стаменов. Он работал в милиции с первых дней ее создания, приобрел достаточный опыт, которым щедро делился с другими. Юридическое образование, вероятно, помогало ему не только успешно справляться со своими служебными обязанностями, но и заслужить уважение коллег, внушать страх различного рода преступникам и нарушителям законов. Опять же, он стал «виновником» того, что я закончил юридический, хотя и, заочно. За это буду благодарить его до конца дней своих.

Удобно устроившись в мягком кресле, я терпеливо начал ждать окончания чтения, хотя хорошо знал, что по выражению лица начальника мне не удастся понять причину моего вызова и определить его настроение, но я молча смотрел на майора. Срочных дел у меня не было, о переписке, которой я занимался в это время, уже докладывал ему накануне, следовательно, приспело что-то новое и экстренное. Была и другая особенность в стиле его работы: любое дело он изучал сначала сам, старался понять и разобраться во всем, насколько позволяли факты и доказательства. Мы знали, что у него обычно уже имеется вполне сформировавшаяся версия, которой он никогда ни с кем не делился раньше времени. И делал он это с единственной целью — чтобы не навязать своего решения и не направить нас по ложному пути, если он и допустил ошибку при разработке гипотезы.

Так же он поступил и на этот раз. Закончив чтение, закрыл папку, прихлопнул ее ладонью, встал и заходил по кабинету, заложив руки за спину. Казалось, он продолжал разбирать события, о которых только что прочел, а может быть, обдумывал, как их преподнести мне. Наконец подошел к столу, взял папку с бумагами и протянул ее мне с раздражением и нескрываемой злостью:

— Читай! Изучи и объясни мне, как может человек докатиться до такого! Трудно даже предположить, чтобы существовали подобные… — Не закончив мысль, он нервно замахал руками, но тут же добавил: — Скажи, пожалуйста, до каких пор мы будем раскрывать все более ужасающие факты, новые изощренные методы издевательства тех… — снова прервал себя майор. Он, видимо, решал, не слишком ли выразительна его оценка и не предоставить ли мне самому прийти к такому заключению. — Познакомься пока с документами, я через полчасика вернусь, и тогда обсудим.