Прозрачная маска - [144]

Утомленный Нестор тихо вошел в дом. Его отец уже похрапывал в своей комнате, а в детской горел ночник.

— Папа, это ты?

Нестор подошел к сыну и, погладив его, спросил:

— Почему не спишь?

— Думаю о своих делах… — пробормотал Борис и тут же снова заснул.

Нестор улыбнулся. Сын всегда чувствовал приход отца. Обычно они обменивались несколькими словами, а утром Борис, как оказывалось, уже не помнил об этом. «Завтра обязательно спрошу, какие там у него свои дела…» — подумал Нестор и двинулся на кухню. Хотелось есть. Открыл холодильник и долго раздумывал, что взять. Наконец решил, что неразумно набивать желудок перед сном, а потому отрезал кусочек брынзы и сел за стол. Потянулся за вилкой, но рука неожиданно повисла в воздухе. «Думаю о своих делах», — ведь точно так сказал он жене за минуту до катастрофы. От этой мысли его горло сжали спазмы, и он с тревогой огляделся вокруг, а затем почти бегом направился в детскую. Борис спал.

Нестор укорял себя за то, что никак не мог преодолеть страха. Крумов не был суеверным, но все же чувство тревоги и беспокойства не покидало его. В какой уже раз перед его глазами возникал кузов самосвала, который на скорости врезался в правый бок машины, где сидела жена. Какое-то мгновение самосвал продолжал двигаться по шоссе, потом съехал с дороги в поле и, проехав метров двести по траве, оказался снова на пути Нестора. Почему все так получилось и почему Крумов не остановился сразу, он уже не успел сообразить. А когда пришел в сознание, вспомнил только фразу «Думаю о своих делах» и врезавшийся в его машину самосвал.

Мальчик говорил во сне, и Нестор, осторожно разбудив его, спросил:

— Что с тобой, Боби?

Ребенок приоткрыл сонные глаза, взял отцовскую руку и положил ее себе под щеку. Мерное дыхание подсказывало, что он снова уснул. Нестор не шевелился. Ему стало неудобно, рука онемела, и по ней поползли мурашки. Захотелось курить. В это время на улице послышались чьи-то голоса, смех, стук закрывавшихся дверц машины. Нестор закрыл глаза, на душе было тяжко…

Со дня убийства Пейчевой прошло уже более месяца. Похолодало, и метеорологи все чаще говорили о том, что скоро ляжет снег. В городе осадков выпадало немного, и только белая Витоша придавала зимний отблеск столице. В магазинах чувствовалось предновогоднее оживление, на улицах заметно прибавилось пешеходов, перед центральным универмагом сновали первые Деды Морозы с хлопчатобумажными бородами. Реклама призывала весело провести время в заведениях «Балкантуриста».

В предпраздничные и праздничные дни в управлении увеличивалось работы. Обыкновенно в это время случались преступления легкого характера, но они все же отрывали Нестора от расследования дела Йонки Пейчевой. Казалось, с приближением Нового года страсти людей раскалялись. Иногда происходили и курьезные случаи. Однажды утром к Нестору привели старого знакомого еще со студенческих лет — Матея Леонова. Это был тихий человек с большими кроткими глазами. У него была слабость к супу из рубца, и он каждое утро ходил отведать его в один из ресторанчиков. В тот день повар резко поставил перед ним тарелку и залил пальто. Матей сделал ему замечание, и в результате половник, описав большую дугу, пришелся клиенту по лбу и оставил на нем большой синяк. Матей в долгу не остался. Он схватил повара за толстую шею, пригнул его голову к казану и нажимал на нее до тех пор, пока тот чуть не задохнулся. Но успели подбежать другие сотрудники и схватить «злоумышленника». Они с шумом доставили его в управление и потребовали привлечь к ответственности по всей строгости закона.

Нестор терпеливо выслушал долгий рассказ свидетелей и, когда остался вдвоем с Матеем, спросил:

— Почему ты так поступил?

— Видишь ли, он утром не умывался, и я решил помочь ему… Скажи, Нестор, что творится на свете? Ну и люди пошли! Поздороваешься с ним, а он посмотрит на тебя как на старого болвана, произнесешь «пожалуйста», в ответ встретишь хамство и грубость, идешь по улице и не знаешь, собьет тебя или пройдет мимо идущий навстречу верзила…

Матей говорил настолько убежденно, что Нестор отказался от желания возразить ему. Решив некоторые формальности по жалобе повара, они договорились как-нибудь встретиться, хотя по их смущенному виду было ясно, что встреча вряд ли состоится. И они, промолчав об этом «открытии», расстались.

В буфете, за двумя чашечками кофе, Нестор пытался оценить все, что удалось следствию выяснить по делу об убийстве Пейчевой. Расследование ускорялось, и необходимо было проявлять исключительную предусмотрительность, чтобы избежать ошибок. Отсутствие конкретного мотива совершенного преступления беспокоило Нестора. В сущности, каждый, на кого он делал ставку, мог иметь такой мотив, но об этом можно было только предполагать. Например, преступником мог оказаться Райков, которого когда-то предала Пейчева. Но это было так давно, что вряд ли ему захотелось бы сейчас отомстить ей. Ее муж извлекал от нее только пользу и совсем не выглядел безумным ревнивцем. У Платнарова-отца было непоколебимое алиби, он находился в это время в командировке, что подтверждалось свидетелями. Его сын жил в ногу с «модой» — предавался удовольствиям и считал своих близких должниками за то, что осчастливил их своим появлением на свет. Между тем от Томова поступили сведения, что Райков действительно играет в карты, но выгоды от предоставления места игрокам не имел, как это раньше предполагалось. Те, кто предоставлял квартиру картежникам, брали определенный процент от разыгрывавшейся суммы и во время игры продавали с большой наценкой сигареты, прохладительные напитки, бутерброды. Алкоголь запрещалось подавать, чтобы не превращать встречу в уличную картежную компанию или в игру в кости. Поскольку Александр Каров все еще оставался в тени, Нестор решил заняться им основательно.