Прозрачная маска - [120]

Нестор промолчал, хотя и испытывал искушение сообщить, разумеется «под большим секретом», какую-нибудь небылицу, от которой ей пришлось бы размотать шаль. Но он оставил ее в покое, решив, что она уже достаточно пережила от пребывания в его кабинете. Он учтиво поблагодарил и отпустил ее.

— Денев, Денев, надо бы отдать тебе распоряжение изучить все ее писания.

— Думаешь, они настолько ценные, чтобы их можно было сложить в бархатную папку с золотой надписью «Весела Петрова. Избранные сочинения», не так ли?

— Не думаю, — ответил Нестор.

— Ходил в лабораторию. По вопросу анализа слюны, как выразился Стоянов. Там еще не сделали категорического заключения. Он просил, нельзя ли доставить ее побольше, чтобы определить и пол…

— И что ты ответил?

— А что сказать? Он очень рассердился, что мы требуем результаты через пять минут, лучше, мол, занялись бы другим делом. Объяснил ему, что слюна обнаружена на трупе и не следует долго задерживаться с ответом, но…

— Ну иди и плюнь для Стоянова в какую-нибудь пробирку!.. Видите ли, слюна не принадлежала мертвой! Еще чего скажет! Кто это будет плевать на тело?! — кипел Нестор. — Дайте ему еще, мол, слюны! Каждый дурак понимает это! Тогда и я могу сказать: представьте мне преступника, и я узнаю, почему он убил человека. Теперь будет зудеть о разных ферментах, нечеткости следа… А за что мне ухватиться? Да положи ты ручку на место! Что ты отнимаешь у меня время со своим кинокритиком! Почему сам не сказал ей, что она врет?.. Слушаю вас! — взял он трубку зазвонившего телефона. — Кто?! Ошиблись! — И он бросил трубку. — Видите ли, им надо пивзавод… Да, нам только и остается с тобой открыть бутылку «Пиво-скара»!.. Ладно, пойдем выпьем кофе.

Денев с сочувствующей миной сопровождал начальника в кафетерий, чтобы тот немного посидел там за своими двумя любимыми чашками кофе. Помощник следователя прекрасно понимал состояние Нестора и искренне сожалел, что в данный момент ничем не мог помочь ему. Не знал даже, за что приняться, и это крайне нервировало его. Они походили на альпинистов, стоявших у подножия отвесной скалы с гладкой и сильно закопченной, как у витринного стекла, поверхностью. И как они ни вглядывались в нее, так и не могли рассмотреть ничего, в то время как с противоположной стороны за ними наверняка кто-то наблюдал. Какой-то неизвестный…

На похоронах Йонки Пейчевой присутствовало не много людей. Среди них были Нестор Крумов и его помощник Денев. От коллег по работе пришел проводить покойную только Каров. Траурная церемония продолжалась недолго. Пейчев держался спокойно и с подобающим для такого печального события видом принимал соболезнования. Какая-то пожилая женщина, вероятно знакомая по кооперативу, попыталась сказать несколько прощальных слов, но Пейчев грубо прервал ее. Каров недоумевающе взглянул на него и стал доставать из кармана приготовленную речь на нескольких листах, однако Пейчев в той же категоричной манере запихнул его руку с речью обратно в карман. Несколько скромных букетов были возложены на могильный холм около деревянного креста. Высокий мужчина с седыми волосами приблизился к мужу Йонки, подал ему руку, а затем молча повернул назад и зашагал к ближайшей аллее. Нестор кивком попросил Денева остаться на месте, а сам последовал за незнакомцем. Вскоре следователь настиг этого человека и представился ему. Оказалось, что это был отчим Йонки, архитектор по профессии. Он не удивился желанию Нестора поговорить с ним. В его ответах чувствовалось стремление быть точным и объективным. Они покинули кладбище и сели в машину Нестора. Через десять минут Драголов, так звали отчима Йонки, в кафе рассказывал о своей прошлой жизни под пристальным взглядом собеседника.

— …Когда умерла ее мать, Йонке было шестнадцать лет, и эта столь тяжкая утрата сильно не отразилась на ней. Надо признать, что девочка никогда не воспринимала меня как члена семьи. А после смерти матери она вообще перестала считаться со мной и смотрела на меня как на мебель. Йонка стала причинять мне много хлопот, вести себя чрезвычайно самостоятельно, совершать непозволительные поступки.

— Это по вашему мнению или на самом деле?

— Думаю, что она совершала поступки, которые предосудительны в глазах большинства людей. Например, для нее человеческое достоинство являлось комплексом неполноценности, а человеческая дружба — возможностью извлекать выгоду в различной форме, — деликатно пояснил Драголов.

— Для меня это слишком общие утверждения. Не назовете ли вы конкретного случая? Вижу, что вам неприятно, но мне это необходимо знать!

— Именно из-за того, что боюсь ошибиться… Знаю ее односторонне и в период, который наверняка не имеет большого значения для понимания всего случившегося с ней. Знаю, что вам нужны факты, а не мое мнение о ее моральном облике, не так ли?

— Согласен услышать от вас все, что, по вашему мнению, заслуживает внимания. Постараюсь смотреть на вещи, как и вы, если позволите! Поверьте, все важно!.. Правда, не могу сказать, что именно, поскольку сам еще не изучил это дело.

Драголов задумался. Закурил сигарету, глубоко затянулся, задержал дым в легких, а затем густым облаком выпустил его перед собой.