Прозрачная маска - [108]

— Правда, мы действительно долгое время дружили на почве акварели, — согласился художник. — Однако правда и то, что не люблю я подобного рода маскирующихся людей, и особенно таких, при которых нужно выбирать слова. С честным человеком можно и нужно говорить и делиться всем. Ты думаешь, что ему не следует напоминать о князе?

— И да и нет. Зависит от того, как начнете разговор и как будете мотивировать свои знания об их дружбе.

— Думаю, что ты подскажешь. Да я и сам не ребенок. Понятно, твой интерес к дружбе Филипова и Кирилла чисто профессиональный?

— Верно! — подтвердил я. — Вы человек с большим житейским опытом и без труда все поняли.

— Что я должен сделать, чтобы помочь тебе? — немного подумав, спросил учитель.

— Вопрос состоит в следующем… — И я вкратце рассказал об исчезнувших сокровищах князя.

— Естественно, бриллианты необходимо найти! — покачав головой, проговорил Милошев. — Это патриотическая и благородная задача, и каждый болгарин должен гордиться, если чем-то поможет в ее решении. Только как мне спросить об этом Филипова, разве он имеет какое-либо отношение к бриллиантам?

— Не нужно спрашивать об этом ни у кого, а тем более у него. Но если уж вы выразили такое горячее желание включиться в наше дело, то необходимо действовать по плану, чтобы не испортить всего начатого нами. Считаю, что и впредь вам необходимо продолжать дружбу с доцентом на почве акварели, все делать так, будто вам ничего неизвестно. Однако надо, чтобы он пригласил вас к себе в гости. А в его доме необходимо осмотреть все и подробно сообщить мне.

— А что, тебе трудно сходить к нему самому?

— Не трудно, и никто не запрещает мне этого сделать. Опасность заключается в том, что Филипов никоим образом не должен почувствовать нашего внимания к его особе.

— Понятно. Тогда разреши мне действовать самому. Что-нибудь придумаю.

Через несколько дней художник позвонил мне по телефону и назначил встречу в небольшом кафе на окраине города.

Сели за столик. Было еще рано, и посетителей было мало. По всему чувствовалось, что Милошев сгорает от нетерпения сообщить что-то важное, но с вопросами я не спешил, предоставив ему возможность начать разговор самому.

— В доме Филипова провел около двух часов, — усевшись за столом поудобней и отпив глоток кофе, заговорил художник. — Обстановка такая: его супруга все еще в больнице, и он очень тревожится за нее… Несколько месяцев у него гостит Иван Жечев из Казанлыка — пенсионер-железнодорожник, дядя, один из двоюродных братьев отца Патьо, ходит на рынок, в магазины, готовит пищу, стирает, занимается уборкой — одним словом, ведет домашнее хозяйство. Сильное впечатление на меня произвела коллекция теннисных ракеток — насчитал более тридцати штук, развешанных по стенам, укрепленных на специальных подставках или просто составленных в пирамидку у входа.

— Хобби?

— Вроде бы так. Часть ракеток совсем новые — похоже, ими никогда не пользовались. Они размещены прямо в фабричной упаковке. Надписи на различных иностранных языках сохранились очень хорошо. Да, мне эта коллекция кажется необыкновенной!..

— Почему? Наличие коллекций ракеток совершенно оправданно. Филипов — страстный поклонник теннисного спорта, бывший чемпион, тренер и сейчас иногда играет.

— Так-то оно так, но я смотрю на коллекцию с другой стороны.

— С какой?

— Крайне с простой. У ракеток очень удобная рукоятка.

— Ну и что же, разве может быть ракетка без рукоятки? — не удержался я от смеха.

Старый художник подождал, пока я прекращу смеяться, а потом добавил:

— Я рассматриваю рукоятки ракеток как потенциальные тайники. Думаю, что даже в одной-двух из них можно спокойно разместить все бриллианты так упорно разыскиваемой вами коллекции.

Мне снова захотелось от души посмеяться, но усилием воли я сдержался. Мне было смешно оттого, что все граждане, к которым мне приходилось обращаться с подобными просьбами или за необходимой информацией, всегда старались с большим усердием и, как правило, начинали фантазировать, делая из себя настоящих криминалистов. Вот так случилось и с моим старым учителем. Поэтому, сдерживая смех, я поспешил с ответом:

— Да, да! Ваше предложение совершенно логично.

— Значит, необходимо внимательно рассмотреть эти ракетки?

— Может быть, и надо. Но нужно подумать, как это сделать. В любом случае вам не следует браться за это дело.

— А что я понимаю в этих ракетках? Здесь нужен специалист.

— Это дело предоставьте мне. У вас что-нибудь есть для меня?

— Я думаю, для вас будет небезынтересно, что Филипов — близкий приятель доктора Трифона Галева, который отбывает десятилетний срок — «подарок» Народного суда. Кажется, сейчас он находится в тюрьме в Старой Загоре. Я бы тебе не стал об этом говорить, если бы этот Галев не дружил лично с Боклаге — военным атташе немецкого посольства во время гитлеровской оккупации. Впрочем, доктор Галев и немец Эгелман были официальными врачами немецкого посольства.

— Интересно, как доценту удалось выйти сухим после столь сомнительных связей с Кириллом и Галевым?

Доказательств о каких-либо политических преступлениях, совершенных им до Девятого сентября, не было. Базой для их дружбы служил теннис.