Прожорливое время - [65]
Американец самодовольно сиял. Он был средних лет, худощавый, но крепкого, мускулистого телосложения. Волосы у него сильно поредели на макушке, и он часто, по привычке, проводил по ним пальцами, словно оценивая потери текущего дня. Однако в нем чувствовалась какая-то грубоватая уверенность, привлекавшая Томаса.
Дальше они уже держались вместе, переходя от одной выставки к другой, восхищаясь низкими сводами с каменными ребрами арок и бесчисленными боковыми ответвлениями, заставленными наклонными стеллажами с бутылками.
— Местные будут уверять, что вкус шампанскому придают окаменевшие останки ископаемых моллюсков в известняке под виноградниками, — равнодушно заявил американец. — Климат, техника прищипки побегов, столетние традиции и то, как формировались сорта винограда. На мой взгляд, полная чушь.
— Так в чем же оно? — спросил Томас, заглатывая наживку.
— Все зависит от того, что понимать под этим «оно». Я не буду говорить о букете, аромате, распределении пузырьков и всем остальном, потому что, полагаю, это можно воспроизвести во многих местах. Я имею в виду то, что делает шампанское самим собой.
— Кажется, я не совсем понимаю, — признался Найт.
— Согласно международному закону, для того чтобы вино называлось шампанским, оно должно быть произведено здесь. Это вам известно?
— По-моему, где-то слышал.
— Шампанское определяется районом производства, — продолжал американец, теперь уже откровенно язвительно и достаточно громко, чтобы на него стали оборачиваться. — Если вино произведено в любом другом месте, оно лишь игристое, изготовленное методом шампанизации. Только так оно и может именоваться. Метод шампанизации. Боже упаси назвать то, что разлито в бутылки, шампанским, если ты не являешься одной из добрых старых американских компаний, которым удалось найти для себя лазейку в законодательстве. — Он снова презрительно фыркнул, подчеркивая свое замечание.
— Вы работаете на американскую компанию, выпускающую вино? — спросил Томас.
— Шампанское, — уточнил американец.
— Верно, — сказал Томас. — На новую?
Американец кивнул, но тотчас же отвернулся, словно не желая продолжать разговор. Ему было лет пятьдесят, хотя в движениях сквозила юношеская легкость. Голос — пропитанное вином артиллерийское орудие, — сочный, богатый и громкий, дышал изяществом и властностью, что казалось совершенно естественным. Лишь этот прямой вопрос о том, на кого он работает, заставил американца умолкнуть.
— Я ничего не смыслю в шампанском, — признался Томас, идя на попятную.
— Оно вам нравится?
— А то как же, — пожал плечами Найт.
— Если так, то вы уже знаете достаточно.
— Но как вы отличаете по-настоящему великие марки от… не столь великих?
— На мой взгляд, все они примерно одинаковые, — ответил американец, отвернувшись, и это признание прозвучало хвастовством. — Вы сегодня будете осматривать только эти подвалы? — поинтересовался он.
— Пока что не знаю.
— Ищете что-то определенное?
— В общем, нет. А что? — Томас сразу же внутренне напрягся.
— Странно, — заметил винодел. — Человек, который не разбирается в шампанском, проводит отпуск здесь, посещая подвалы. Выглядит это… как бы сказать? Да, камуфляжем. Точно. Тем, в чем ходят на охоту. Разве не так?
— Я просто турист, — сказал Томас, чувствуя, как замыкается в себе, сознавая, что грубоватая заносчивая самоуверенность, исходящая от собеседника, не совсем вяжется с пристальным, внимательным взглядом, каким тот сейчас следил за ним. — На что здесь еще смотреть, как не на вино?
Американец помолчал, задумчиво разглядывая Найта. Затем его лицо снова растянулось в улыбке. Он широко раскинул руки и взревел:
— В самую точку, дружище! — после чего рассмеялся чересчур уж громко, снова возвращаясь в свой образ.
Томас никак не мог разобраться в том, как относиться к этому человеку, который с такой легкостью отметал шампанское и говорил языком, более подходящим телевидению и кино, чем винодельческой промышленности. Черт побери, что такое крупный план наезжающей камерой или, раз уж об этом зашла речь, документал-драма?
— Ладно, все это мошенничество, обман, миф об исключительности французского шампанского. Но зачем вы здесь?
— Просто чтобы посмотреть, чему тут можно научиться. Быть может, смазать трансатлантические шестеренки, понимаете? Посмотреть, возможно, нам удастся сварганить какую-нибудь короткометражную экспортно-импортную сделку, — улыбнулся американец, оглядываясь.
«Короткометражную? — подумал Томас. — Опять киношный жаргон».
— Но я уже достаточно насмотрелся, — заключил мужчина в костюме, напоследок обводя взглядом каменные своды. — Развлекайтесь, господин учитель, и не пейте слишком много.
Томас кивнул ему на прощание, но американец уже быстро уходил прочь. Позвякивание пряжек на его ботинках отражалось отголосками от стен подвала. Найт не мог сказать, была ли виной всему та резкость, с которой они расстались, но у него мелькнуло желание последовать за странным виноделом, просто чтобы узнать, куда тот направится. Он этого не сделал, но еще несколько минут постоянно оглядывался, убеждаясь, что американец действительно ушел.
Томас подошел к экскурсоводу. Это была хорошенькая девушка лет двадцати, не больше, с бледным лицом и голубыми глазами, которые затянулись льдом, как только она поняла, кто к ней обращается.
Основатель и директор небольшого музея в пригороде Атланты Ричард Диксон стал жертвой ритуального убийства. На это указывает все - и кинжал с оккультной символикой, которым его закололи, и место, где обнаружили тело, и странная запись, которую он сделал, возможно, за секунду до гибели. Всего лишь одно имя - Атрей. Но какое отношение к убийству может иметь этот герой древнегреческих мифов? Куратор музея Дебора Миллер, любимая ученица Диксона, начинает собственное расследование - и приходит к невероятному выводу: таинственный преступник не просто убил ее учителя, но и похитил из музея величайшее сокровище древности - золотую погребальную маску..
В начале Бог сотворил небо и землю… И был вечер, и было утро: день один…И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их… И был вечер, и было утро: день пятый.И в шестой день сотворил Бог человека по образу Своему…Прошли тысячелетия, и человек бросил вызов Создателю, дерзнул покуситься на Его тайны.Смерть католического священника во время исследовательской экспедиции на Филиппинах вызывает подозрения у его брата. Но церковные власти предпочитают хранить молчание по поводу трагического инцидента.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Во время скачек «Гранд нэшнл» в Эйнтри на глазах у сотен людей неизвестный убивает Геба Ковака, финансового консультанта фирмы «Лайял энд Блэк», человека на первый взгляд совершенно законопослушного и в криминальных историях не замешанного. Ник Фокстон, бывший жокей, друг и коллега Ковака, а также по несчастливой случайности прямой свидетель преступления, просто не может остаться в стороне. А когда и у него над головой начинают свистеть пули, убеждается, что затеянное им расследование, а точнее, его скорейшее завершение – это единственный способ остаться в живых.
Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих душ, эксперт самых хитроумных полицейских уловок и даже… тонкий ценитель экзотической кухни. Пожалуй, набора этих достоинств с лихвой хватило бы на добрый десяток авторов детективных историй. Но самое поразительное заключается в том, что все эти качества характеризуют одного замечательного писателя. Первые же страницы знаменитого романа «Это не мое дело» послужат пропуском в мир, полный невероятных приключений и страшных тайн, – мир книг Джеймса Хедли Чейза, в котором никому еще не было скучно.
Тюрьма не лишила Фрэнка Моргана любви к легким деньгам. На этот раз вор собрался оставить без зарплаты сотрудников научного учреждения. И вот, вместе с первоклассными помощниками, он начал отрабатывать «аварию» на маршруте броневика с миллионной начинкой…