Проза жизни - [25]
— Что скажешь, брат? — Ивашнев стремительно подсел к Павлу.
— Ты, конечно, справедлив, но суров до жестокости.
— Паша, меня вырастили коллективистом. Ладно, плевать ей на Ивашнева, но ведь она приехала к коллективу, который здесь не в бирюльки играет!
— Ее вина бесспорна, Вань. Но знаешь, если тебе дать полную власть…
— Я что, судилище устроил? Обсуждение морального облика на собрании комиссии? Дарью Степановну общественным обвинителем выдвинул?
— А ты точно знаешь, что она была на даче?
— Шофер «рафика» видел ее там и описал безошибочно. Да и она, кажется, не оспаривала этого сейчас?
— Вань, давай подумаем, чего ты добился, закрыв ей командировку? — спокойно говорил Стольников. — Допускаю, что интересы дела, ревизии от такого решения пострадали — она уже не сделает того, что могла бы для нас сделать. Жаловаться Бескаравайная, конечно, не пойдет. Но зачем нам чьи-то вопросы: что случилось в комиссии?
— Знаешь, однажды в детстве я с пионерским отрядом плыл на катере по реке, — закурив, начал рассказывать Ивашнев. — После турпохода отчаянно хотелось есть, а все кончилось. Я наскреб какую-то медь, пошел в буфет, купил полбуханки черного хлеба и начал есть в одиночку, на корме. Украдкой от всех, понимаешь ли. Ко мне подошел наш пионервожатый, взял эту краюху и выбросил за борт чайкам. За борт! Хлеб… Сейчас мне тридцать шестой год, я помню эту историю лет двадцать пять, буду помнить до конца дней, как говорится, и еще Олежке расскажу.
— Ты хочешь сказать, что поступил сегодня так в воспитательных целях?
— А по-твоему, я не имел права — морального права судить Бескаравайную?
— Из моих слов этого не следовало.
— Паша, ну мы же умеем перепрыгнуть через два-три звена в любом силлогизме… Да, ты этого не сказал, и прямо из твоих слов этого не следует, но ведь подумал!
— Брат, не зря веками говорится: каким судом судите, таким и судимы будете. Ты ведь даже не выслушал ее. А вдруг там какая-нибудь драматическая история? Ведь не школьница — два прогула в министерской командировке!
В номер постучали, и, увидев, что вошла Валя Пустовойтова, Павел хотел было уйти якобы в буфет, но Ивашнев опять попросил его остаться.
— Иван Герасимович, ну я все понимаю, — звонким голосом, с улыбкой начала Валя. — Ну, загуляла девушка, она и не отпирается. Но зачем так уж сразу ее отсылать?
— Она куда ехала? На экскурсию? Повидать друзей детства? — атакующе спрашивал Ивашнев.
— Да никто не спорит, но зачем командировку-то закрывать? Иван Герасимович, а ее работу я буду делать? Нет уж, подруга, раз провинилась — делом и оправдайся! Отработай…
Павел оценил, что Валя вовсе не собиралась обелять, покрывать свою подругу — осуждает ее, хотя не столь категорично и непримиримо, как Иван.
— Вот и Паша говорит примерно так же, вас двое, и оба вы друзья мне. Но я не могу иначе, Валенька, не могу! Уверен — ее нужно отправить. Почему мы трое пашем без передышки, почему бы нам не отдохнуть? Потому что совесть есть. А вдруг ее Михайленко купил этой дачей и теперь всю комиссию хочет скомпрометировать? Да, может, ее там сфотографировали в разных видах и завтра снимочки в Москву отправят?
— Ну уж, — оторопела Валя.
Павел поддержал Ивана: от этого начфо можно и не таких гадостей ждать. Ободренный Иван продолжал:
— У нас в основном женская команда. И я не уверен, что завтра кто-то не поставит вопрос так: значит, Бескаравайной можно, а мне почему нельзя? Поймите вы оба: если Галя не уедет немедленно, то вопросы к ней автоматически станут вопросами к нам, ко всей комиссии. Я не хочу этих вопросов, хватает и других, похлеще. Ты просто не все знаешь, Валюша.
— А, так вы вопросов боитесь…
— Валь, я тоже спрашивал Ивана: стоит ли отсылать Бескаравайную? — заговорил Павел. — И вызывать тем самым вопросы и у местного, и у нашего руководства: что случилось в комиссии? А нам бы не хотелось доказывать товарищу Тургеневу, что мы все-таки знаем, кого рекомендуем в свои командировки.
— Эх, вы, мужчины!.. — в сердцах воскликнула Валя.
— Не надо! — словно пресекая ее дальнейшие слова, резко возразил Иван. — Я не за свою личную репутацию переживаю. А уронить престиж комиссии, скомпрометировать всех не позволю ни себе, ни тебе, ни Паше!
Несмотря на инцидент с Бескаравайной и жаркое обсуждение принятого решения, Ивашнев и Стольников ни секунды не переставали думать о том главном, что произошло в нынешнюю субботу. Оба отдавали себе отчет, что вслед за попыткой подкупить ревизора последует и давление на этого ревизора или на всю комиссию. Проступок Бескаравайной лишь усугублял положение, Михайленко действительно не побрезгует шантажом. Легче всего было сделать первый ход — позвонить начфо и резко отказаться от сделки. Но прежде чем пойти на этот очевидный шаг, следовало, подобно хорошим шахматистам, взвесить все последующие ходы с обеих сторон. Друзья перебрали множество вариантов, от радикальных — обратиться в партийные органы — до внешне конформистских: вести себя и в дальнейшем так, словно ничего не произошло, а запись беседы оставить про запас как самый сильный факт.
После ужина Иван признался: как же хорошо, что в этой командировке Павел вместе с ним! Вместе гораздо увереннее и легче. Перед тем как позвонить Михайленко, друзья еще раз с карандашом в руке просчитали все возможные, ближние и дальние последствия этого шага.
Как бы развивалась страна, если бы Андропову удалось еще в течение нескольких лет проводить в жизнь свой новый курс, — этим вопросом задаются сегодня российские и многие зарубежные исследователи.В последнее время чаще сравнивают действия Андропова и первые шаги на посту президента В. Путина. Станет ли он вторым и улучшенным изданием Андропова? Какой будет программа преобразования страны? От решения этих вопросов зависят судьба страны, ее будущее.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.