Проза (1966–1979) - [36]
Пришел дождливый октябрь, давно уехала в школу Алена, а мы с Алексеем все сидели на даче, не зная, что делать с Алиской: было ясно, что совместное существование с ней в городе невозможно. И здесь жизнь сама разрешила эту проблему.
В конце месяца мы уехали в командировку и скрепя сердце отдали своих зверей на милость нашей хозяйки — бабы Мани.
Старуха терпеть не могла «Альку», не понимая, как можно возиться с животным, от которого нет никакой, как она выражалась, «прибыли».
Вернувшись через три недели, я застала Алискин домик пустым. Бросилась к бабе Мане. Она встретила меня радостным монологом: «Убегла Алька-то. Через пару деньков после вас. Прихожу это я утром, как положено, с миской. Сейчас, думаю, выскочит и начнет на меня кашлять. Это в благодарность-то!.. Гляжу, не выскакивает, а дверь вольера чуток приотворена. Я это, значит, запамятовала ее с вечера закрыть на задвижку, а Алька-то, хитрюга, видать, учуяла такое дело… Да чего вы убиваетесь? Радоваться надо — развязала руки. Ведь забот вам с ней было!»
Со времени исчезновения Алиски прошло уже более двадцати дней. Я не сомневалась, что она, если только не погибла сразу, не единожды возвращалась к себе домой. Но на даче была только баба Маня…
Однако всего вероятнее, что первый же день свободы был для Алиски последним днем ее жизни. Ни собаки, ни охотники не пощадили бы ее, слишком доверчивую для того мира, в котором она вдруг оказалась. И ведь Алиска не умеет добывать себе пищу…
Ни на что не надеясь, я все-таки положила на крышу ее домика кусок мяса. Утром мясо осталось на месте.
На другую ночь мясо исчезло, но на подходе к нему в грязи четко отпечатались кошачьи следы…
Мы уехали в город.
На всякий случай я попросила бабу Маню оставлять на крыше домика что-нибудь для Алиски. Но если старуха это и делала, то, должно быть, лишь подкармливала какого-нибудь одичавшего кота, брошенного дачниками на произвол судьбы.
Я снова уехала в первую же подвернувшуюся командировку. Возвратясь, жила в городе. И лишь в конце марта приехала как-то на дачу бабы Мани.
День был сияющий, весенний. Воспоминания уже немного потеряли свою остроту. Все стирается в конце концов в памяти сердца… Вот только вольер я старательно обходила.
А ночью мне приснилась Алиска. Я проснулась от ее голоса — высокого, похожего на писк сверчка звука, выражающего у нее радостное изумление.
Я зажгла свет, почитала, снова уснула. А утром на рыхлом снегу с бьющимся сердцем увидела тоненькую цепочку следов, бегущую к дому, к тому окну, рядом с которым стояла моя кровать. Маленькие, пятипалые, они были невероятно похожи на Алискины.
Неужели лисичка жива, неужели какие-то смутные воспоминания, брезжащие в сумерках ее сознания, привели Алиску к даче именно в то время, когда я была там?
Но, возможно, следы эти оставил какой-нибудь другой зверек — ведь за изгородью сразу же начинался лес. Пожалуй, даже лучше, если другой. Страшно представить, что рядом бродит существо, осужденное на вечное одиночество, существо, никому не нужное, кроме тебя, и навеки для тебя потерянное, существо, за которое ты «навсегда в ответе», потому что приручил его, а потом не смог уберечь.
Алиска… Пришла неизвестно откуда, ушла неизвестно куда. И я никогда уже, никогда не узнаю, кто оставил свои следы на рыхлом снегу в ту мартовскую ночь…
1973
ЕВРОПА ГЛАЗАМИ СОЛДАТА
МОЯ ФРАНЦИЯ
1. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
Назначенная поначалу на октябрь, поездка эта откладывалась столько раз, что я перестала в нее верить. Но как только меня угораздило подхватить воспаление легких, тут же позвонили из Комитета советских женщин и предупредили, что мы летим в Париж 22-го января, то есть через семь дней.
«Мы» — это две ученые дамы: историк и биолог плюс представитель свободной профессии — автор этих строк. Во Францию нас пригласила «Д'Оссасиасьон де фамм дипломэ» (Ассоциация женщин с высшим образованием).
Итак, до отъезда оставалась ровно неделя. Не так много, если учесть, что в этот же срок я должна была покончить с пневмонией…
Напичканная до одурения антибиотиками и до одурения же утепленная (в Москве было около 30° мороза), вступила я дрожащими от слабости ногами на трап ТУ-104.
…Над Западной Европой стоял густой туман. Париж не смог нас принять. Брюссель — тоже. И Антверпен. И Амстердам… Мы долго кружились над Копенгагеном, пробивая низкие облака, а пробив их, очутились прямо на взлетной дорожке. Не знаю, как другим пассажирам, но мне эти чудеса авиации почему-то не очень понравились…
Копенгагенский аэропорт запомнился необычной длиной застекленных переходов, по которым, лихо отталкиваясь одной ногой, мчались на детских самокатах стюардессы и другие работники авиации. Мне смертельно захотелось последовать их примеру, но сознание, что я принадлежу к солидной корпорации «фамм дипломэ», удержало меня от этого несолидного поступка.
Через каждые полчаса радио аэропорта смущенно извинялось перед нами за плохую погоду в Париже. Нам ничего не оставалось, как принимать эти извинения. Через четыре часа была, наконец, объявлена посадка. А еще через час мы приземлились в парижском аэропорту Бурже.
Стихотворения 1970–1980 годов пронзительны и искренни. Это воспоминания о войне, которая не оставляет автора никогда, обращения к друзьям, горечь новых утрат, а также — путевые заметки, лирическое осмысление увиденного и пережитого в разных уголках страны и миры.
Поэтессу Юлию Друнину любят и помнят читатели. На протяжении полувека она создавала яркие, пронизанные теплом и нежностью стихи, старалась поддержать, вселить веру в человека своей жизнеутверждающей поэзией.В книгу вошли избранные стихи и поэмы Ю.В. Друниной: стихи о любви, о родной природе, особый раздел посвящен незабываемым дням Великой Отечественной войны, когда поэтесса «ушла из детства в грязную теплушку, в эшелон пехоты, в санитарный взвод».
Юлия Друнина — поэт, любимый многими поколениями читателей, — герой и соавтор этой небольшой книжки, которая состоит из двух частей: сначала рассказ о поэте и его судьбе, затем — стихи.Предпринимая попытку этого нового типа издания, редакция надеется вернуть читателям поэзию, а поэзии — ее читателей.
Творчество поэтессы, лауреата Государственной премии Юлии Друниной широко известно читателям. Лирическая героиня ее новой книги «Мир под оливами» продолжает разговор о своих фронтовых друзьях, живых и погибших, о духовной красоте людей, о человеческих судьбах.
Честность и прямота выражения чувств, активность нравственной и гуманистической позиции, поэтическая достоверность придают особую притягательность лучшим фронтовым стихам поэтессы. Скорбь о погибших однополчанах, думы о фронтовых буднях, о людях на войне постоянно звучат в произведениях автора. Свое отношение к жизни она проверяет, возвращаясь к воспоминаниям фронтовой юности.Размышляет поэтесса о времени, о жизненном опыте, природе, о Правде и Добре, стремится сказать свое слово о международных событиях.Особое место в творчестве Ю. Друниной занимает любовная лирика.
Двухтомник избранных произведений известной советской поэтессы Юлии Друниной (1924–1991) объединяет лучшие стихотворения и прозу, созданные почти за сорок лет её литературной работы. Во 2-й том включены стихотворения (1970–1980) и проза (1966–1979): автобиографическая повесть «С тех вершин», лирическая повесть «Алиска» и лирический путевой дневник «Европа глазами солдата» – рассказы о встречах с Францией, Западным Берлином, Сицилией.
Герои повестей прозаика В. Солоухина — шахтеры, колхозники, студенты. В своих произведениях автор ставит острые моральные проблемы, создает сложные характеры современников. Всех его героев — людей честных и мужественных, отличает любовь к земле, острое чувство современности.
Сборник Юрия Мамакина составляют повести «Адрес личного счастья», «Тяговое плечо», «Комментарий к семейным фотографиям». Действие повести «Тяговое плечо» происходит на крупной железнодорожной станции. Автор раскрывает нравственные истоки производственной деятельности людей, работающих на ней. В других повестях описываются взаимоотношения в кругу сотрудников НИИ.
С документом без гербовой печати, которой не оказалось в партизанской бригаде, мальчик, потерявший родных, разыскивает своего отца, кадрового офицера Советской Армии. Добрые, отзывчивые, мужественные люди окружают его вниманием и заботой, помогают в этом нелегком поиске. Идея повести «За неимением гербовой печати» — гуманизм, интернациональное братство советского народа. Народа, победившего фашизм. О глубокой, светлой любви юноши и девушки, пронесенной через всю жизнь, — вторая повесть «Сквозной сюжет».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Камешки на ладони [журнал «Наш современник», 1990, № 6]](/storage/book-covers/a8/a894e9dfa835c638eeb9ba7e592b34226a6720c4.jpg)
Опубликовано в журнале «Наш современник», № 6, 1990. Абсолютно новые (по сравнению с изданиями 1977 и 1982 годов) миниатюры-«камешки» [прим. верстальщика файла].
...«Добавлю еще, что помимо нелегкого жизненного опыта очень важно — не менее важно! — наличие художественного чутья, счастливого прозрения, позволяющих бесстрашно отсечь и отбросить все лишнее.Каждый истинный художник приходит в искусство со своей „темой“, да что там темой — со своей жизнью, и только этим он и интересен, при условии, если его жизнь до боли интересна другим. Если она, выделяясь своей индивидуальностью, все-таки совпадает с великим множеством их жизней.Поэтому стихи о войне разных поэтов не мешают друг другу, не повторяют друг друга, а может быть, лишь дополняют.