Провожая в Лондон... - [6]

Шрифт
Интервал

— Да.

— Уезжает?

— Да.

Клоун останавливается на месте, широко распахнутыми руками задерживая все процессию, разевает рот и вдруг принимается громко и пронзительно реветь: «а–а–а-а», что должно означать безудержный плач. При этом из его лба прямо над глазами начинают бить две длинные пологие струи воды.

Процессия приостанавливается.

— Что ты плачешь, Жорик? — громким деревянным голосом цирковой репризы спрашивает его товарищ — белый клоун, с соломенной копной волос на голове, оранжевыми веснушками и накладным рязанским носом–картошкой. Он застенчиво дергает своего решительного друга за рукав.

— Маша уезжает! — отмахивается от него Рыжий.

— Маша уезжает?! — в изумлении хлопает глазами белый клоун. Три черных ресницы, нарисованных на его веках начинают дрожать.

— Уезжает! — капризно подтверждает Рыжий.

Белый еще некоторое время растерянно моргает, потом разевает рот и тоже начинает реветь. Ревет он на терцию ниже рыжего. Из его лба бьют две струи слез, но слезы Белого отчего–то оказываются зеленого цвета. Струи слез скрещиваются в воздухе. Когда клоны трясут головами, их слезы разбиваются друг об друга. Рыжий поворачивается к нам и в притворном исступлении мотает головой, специально поливая нас с Машей струями слез. Маша отряхивается и хохочет.

Балаган, подхватывая печальную новость, волнуется, и артисты один за другим принимаются рыдать и подвывать на разные голоса. Кто–то чихает и блеет, а кто–то кричит петухом.

Маша смеется. Но она, явно, растрогана.

— Откуда они узнали? — взволнованно спрашивает она.

Я в ответ пожимаю плечами.

Сквозь толпу к нам пробивается грустный Пьеро с набеленным лицом.

— Прекрасная Маша! — трагически восклицает он. — Зачем ты уезжаешь? Как же мы здесь без тебя?

Пьеро с робким вопросом смотрит на мою Машу. Маша неестественно смеется и ничего не отвечает.

— Прими от меня этот подарок.

Пьеро выпрастывает руку из бесконечного рукава, расстегивает какую–то незаметную пуговку у себя на груди и достает из потайного кармашка большое выпуклое стеклянное сердце. Он робко протягивает ладонь со своим сердцем Маше, но тут кто–то неловко толкает его под локоть, сердце падает на мостовую и разбивается на мелкие кусочки.

Пьеро замирает над ним в трагической позе, а потом безнадежно сникает: он так и знал. Вечное невезение — вот удел комедианта.

Наконец, когда все нарыдались и накричались вволю, Рыжий властным движением руки останавливает плач, как будто одним мазком собрав из воздуха слезы товарищей и скомкав их в кулак. Со значительным видом он вытаскивает из–за пазухи и напяливает на нос очки без стекол и достает из кармана бережно свернутый лист неведомой партитуры. Невесть откуда в его руках появляется дирижерская палочка.

Он поднимает палочку, и угомонившиеся артисты, торопливо подталкивая друг друга, выстраиваются в две колонны, по обе стороны нашей коляски. Балаган становится серьезен, у каждого в кармане оказывается какой–то музыкальный инструмент: у кого–то флейта, у кого–то дудка, у кого–то трещотка.

Рыжий пристраивается во главе импровизированного походного оркестра, взмахивает палочкой как тамбур–мажором, и импровизированный оркестр фальшиво затягивает какую–то бравурную мелодию.

Рыжий с правой ноги начинает движение, и оркестр топает вслед за ним. Остановившиеся было лошади вновь трогают с места вместе с колонной. Замыкают шествие человек на ходулях и Микки Маус.

Я вижу, что Маша напряженно вслушивается в фальшивые звуки нашего оркестра, потом неуверенно смеется, опять вслушивается и наконец хохочет.

— Это же английский гимн, — говорит она. — «Правь, Британия!» Это что, специально? Как они догадались?

Прохожие останавливаются и с улыбкой провожают нас глазами. Гимн постепенно сменяется бравурным маршем, и оркестр начинает немного припадать на правую ногу, акцентирует сильную долю мелодии.

А Маша пристально смотрит на меня. Я отвожу глаза.

— Это ты?.. Ты? — запнувшись, спрашивает она.

Я молчу. Я смотрю на веселую балаганную братию и думаю, что все получилось так, как я хотел. И даже лучше. Пусть Маша запомнит нас именно такими. С чем–то трудно объяснимым… Со смехом и слезами. А что до моих часов… И еще видеомагнитофона… Разве что–нибудь может стоить хотя бы двадцати минут удивления любимой…

Вот и машин дом. Оркестр начинает разворачиваться поперек улицы — одна колонна притопывая на месте, другая делая старательные шаги, — и образует живой коридор от коляски к машиному подъезду.

Я выхожу из коляски и подаю Маше руку. Опираясь на нее, Маша спускается на землю.

Она уже не смеется, а пристально смотрит на меня, какими–то совсем другими глазами. Как будто вглядываясь во что–то новое, открывшееся ей во мне. Как будто не вполне меня узнает…

Мы с ней вступаем в коридор из циркачей.

Пьеро, стоящий крайним в шеренге, вынимает руку, спрятанную за спиной, и протягивает Маше живую ромашку.

— Возвращайся, Маша! — робко просит он.

Стоящий следующим акробат тоже протягивает ей цветок.

— Возвращайся, Маша! — говорит и он.

Следующий артист тоже протягивает ромашку и тоже говорит:

— Возвращайся!

Когда мы доходим до дверей, в руках у Маши — целый букет ромашек. Мы разворачиваемся, и весь балаган машет нам руками. Потом артисты поспешно собираются, кто–то прыгает в коляску, кто–то пристраивается рядом и трогаются прочь.


Еще от автора Павел Верещагин
Рецепт одной войны

Нет на земле места прекраснее Мильхенбурга. Вот уже несколько веков на левом берегу варят восхитительный шоколад, а на правом пекут вкуснейшие вафли. Соперничество «вафельников» и «шоколадников» – давняя традиция, и все жители – полушутливо, полусерьёзно – соблюдают ее. Но однажды на «вафельном» берегу появилась незнакомка. Талантливый педагог, Доротея Нансен быстро очаровала школьников. Всего несколько занятий – и подростков не узнать. Теперь они – Воины Железного Кулака: энергичные, собранные, целеустремленные.


Охота на Пушкина

Герои Верещагина — временами смешные, временами трогательные — твердо уверены, что они отлично знают, в чем смысл жизни, что они приспособились к реалиям времени и крепко стоят на ногах. Но коллизии, подстроенные для них автором, неизбежно возвращают персонажей книги к началу — к вечному поиску смысла. Автор умеет закрутить авантюрный сюжет. Однако не менее увлекательны страницы, на которых, казалось бы, ничего не происходит — даже тут читатель неотрывно следит за историей, рассказанной умелым, наблюдательным и очень неглупым рассказчиком.


Роман в формате хэппи-энд

Повесть, основу которой составили 25 коротких рассказов автора о любви, опубликованные в 2000–2001 года петербургскими журналами для женщин.


Арбалет

Герои Верещагина — временами смешные, временами трогательные — твердо уверены, что они отлично знают, в чем смысл жизни, что они приспособились к реалиям времени и крепко стоят на ногах. Но коллизии, подстроенные для них автором, неизбежно возвращают персонажей книги к началу — к вечному поиску смысла. Автор умеет закрутить авантюрный сюжет. Однако не менее увлекательны страницы, на которых, казалось бы, ничего не происходит — даже тут читатель неотрывно следит за историей, рассказанной умелым, наблюдательным и очень неглупым рассказчиком.


И танки наши быстры

Герои Верещагина — временами смешные, временами трогательные — твердо уверены, что они отлично знают, в чем смысл жизни, что они приспособились к реалиям времени и крепко стоят на ногах. Но коллизии, подстроенные для них автором, неизбежно возвращают персонажей книги к началу — к вечному поиску смысла. Автор умеет закрутить авантюрный сюжет. Однако не менее увлекательны страницы, на которых, казалось бы, ничего не происходит — даже тут читатель неотрывно следит за историей, рассказанной умелым, наблюдательным и очень неглупым рассказчиком.


Год крысы

Перед вами мудрый, увлекательный и на удивление светлый роман — история двух хороших людей, живущих в нашей фантастической действительности. Жителей одного города охватил азарт легкой наживы, в результате чего там чудовищным образом расплодились крысы, и город оказался на грани хаоса и биологической катастрофы. Но мир, как и всегда, спасают душевная чистота, духовная содержательность, любовь и самопожертвование, несмотря на то, что в наше время эти материи стали уделом редких чудаков.


Рекомендуем почитать
Пятый дневник Тайлера Блэйка

Представьте себе человека, чей слух настолько удивителен, что он может слышать музыку во всем: в шелесте травы, в бесконечных разговорах людей или даже в раскатах грома. Таким человеком был Тайлер Блэйк – простой трус, бедняк и заика. Живший со своей любимой сестрой, он не знал проблем помимо разве что той, что он через чур пуглив и порой даже падал в обморок от вида собственной тени. Но вот, жизнь преподнесла ему сюрприз, из-за которого ему пришлось забыть о страхах. Или хотя бы попытаться…


Не забудьте выключить

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бульвар Ностальгия

Когда я появился на свет, отец мой уже окончил юридический курс местного университета и работал инспектором в областном отделе ОБХСС. И по сегодняшний день я не знаю расшифровки этой аббревиатуры. Что– то, связанное со спекуляцией и хищениями…


Осторожно, крутой спуск!

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Улитка на ладони

«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.


Дождь «Франция, Марсель»

«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».