Провинциальный роман. Ирина - [51]

Ира почувствовала, что речь лектора уплывает из фокуса ее внимания, что возникает собственный текст, собственные мысли в ответ на слова Петра Степановича. «Почему я сегодня утром решила, что Соня где-то рядом с Максом? Почему я вообще решила, что они вместе? Потому что это самое худшее, что могло произойти в этой ситуации. Значит, я тоже жду только самого худшего от происходящего, я программирую себя»…

Странно не то, что человек переживает о возможной неприятности. Это как раз понятно, так как непонятная ситуация вызывает чувство тревоги и беспомощности. И все еще ничего, если можно взять ситуацию в свои руки, например, позвонить мужу на работу: ну ты где, такой-этакий, чего на работе торчишь, чем тебе там намазали? А вот если вы позвонили, а его уже нет, – тогда и начинается «веселье». Если вам приходится пассивно чего-то ждать, – тут-то и свершаются разные прогнозы относительно машин, аварий, любовниц и бандитов. В голову так и лезут красочные образы травм, крови, смятых простыней в чужих квартирах… И даже отчетливо слышатся чьи-то страстные стоны. Чего лезут? Непонятно… Потом возвращается муж (автомобиль сломался, метро закрылось), получает скалкой для теста по лбу и ситуация разряжается. Никто не умер, любовницы нет, бандиты прошли стороной, – ты где шлялся, любимый?! – короче говоря…

«Так вот ведь в чем дело, оказывается! В пассивном ожидании! А можно ли сделать ожидание активным? Это же полная чушь! Как будет выглядеть мое активное ожидание? Ежедневные надоедливые звонки Максу? Но ведь это создаст вполне закономерный эффект бумеранга – через пару недель Макс просто перестанет подходить к телефону. Хотя, хотя… это произойдет, если я буду скучно и однообразно надоедать. А если я буду остроумна и оригинальна, тогда… А сегодня я была остроумна и оригинальна? Пожалуй, да, ему ведь понравился мой пассаж про три звонка. Он мне даже подарил ответный пассаж про самую обыкновенную шведскую семью», – вспомнив об этом, Ира мечтательно улыбнулась.

Во всем этом вышеизложенном спрятался один коварный порочный круг. Дело в том, что тревожность и беспокойство, усиливаясь, порождают страх. А страх всегда связан с неопределенностью ситуации. Согласитесь, реальной почвы для страха нет, – а он возникает. Ничего не произошло – а он появляется. И появляется он из этой самой неопределенности и невозможности хоть каким-то образом повлиять на ситуацию, которая кажется вам опасной. Например, вы идете к стоматологу, – и разве вы в состоянии реально повлиять на ситуацию? Нет, не в состоянии. Вы ждете любимого человека, которого уже нет на работе и еще нет дома, и еще более нет дома, а часы тикают и напряжение возрастает. Вы контролируете ситуацию? Нет, вы ее не контролируете! Да что там муж, возьмите черную кошку, которая вдруг перебежала вам дорогу… У вас все в порядке? Да ничего у вас не в порядке! Где-то что-то обязательно случится – вот логика тех, кто верит в пророчество черных кошек. Все. Можете начинать думать о степенях вероятности того или иного плохого события.

«Значит, со мной может случиться только то, во что я верю? Так почему этого не происходило раньше? Я плохо верила в хорошее, и хорошо верила в плохое?» – Ира не удержалась и захихикала, позабавившись получившимся каламбуром. Мама, внимательно слушавшая Петра Степановича, сурово на нее посмотрела. Ира сконцентрировала свое внимание на маме: «Интересно, что значимого в словах Петра Степановича находит для себя мама? Она с таким энтузиазмом его слушает, надо будет ее потом расспросить».

Неопределенная ситуация порождает беспокойство. Беспокойство усиливает ощущение неопределенности ситуации. Ситуация вызывает тревогу. Тревога обостряет понимание, что ситуация вышла из под контроля. Ситуация, которая вышла из-под контроля, вызывает страх. Страх, не имея реального объекта страха, инициирует воображаемый объект страха, – самый убедительный для того или иного субъекта. Объект страха материализуется в воображении и усиливает неопределенность. Все, попались. Замкнутый круг, где каждый следующий цикл усугубляет всю психологическую цепочку. Паника и психозы в подобных ситуациях, – не столь уж и редко встречающееся явление. Еще раз подчеркну: реального объекта для страха нет. Единственное, что пугает – это непонимание ситуации и неспособность на нее повлиять. Честно говоря, я предполагаю, что в этом все и дело. А остальное – не более чем порочная игра ума, имеющая, впрочем, некоторый смысл и полезные свойства. Вам кажется это странным?

«Надо же, а я ведь была права, когда думала, что Соня с Максом – самое страшное, что только может быть. Поэтому мое воображение меня именно этой картинкой и пугает. Кто бы мог подумать, все мои страхи развиваются в соответствии с научно обоснованными закономерностями. Я, как «Мещанин во дворянстве» разговариваю прозой! Уровень довольства собой растет с каждой минутой!»

Единственным реальным «спасением» в такой ситуации, как мне кажется, становится парадоксальная реакция ума (психики, мозга, как вам угодно и удобно) – он «материализует» ситуацию, придает ей плоть и кровь, делает ее «настоящей». Какой в этом смысл? А смысл, мои дорогие, имеется. Все дело в том, что клишируя неопределенные ситуации как определенные, мы вырываемся из порочного круга беспомощности и пассивной паники. Не приходилось наблюдать ситуацию, когда мать начинает звонить по моргам, если дочь на полчаса задерживается, вроде бы возвращаясь с вечеринки, но еще не вернувшись? Смотрите, как мгновенно меняется ситуация – можно действовать, можно предпринимать усилия! Невозможно, абсолютно невозможно просто сидеть и ждать, когда придет либо дурная весть, либо успокаивающая. (Не поэтому ли говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти? Или: Лучше страшный конец, чем страх без конца? Или: страх предстоящей боли мучительнее самой боли?). Самопроизвольное, спонтанное избавление от страха и безысходности – естественная защитная реакция психики. Это поразительно, но наиболее радикальным способом избавиться от неопределенности ситуации – это быть абсолютно убежденным в ее полной определенности! Каким же образом это помогает человеку?