Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот. - [16]

На пятые сутки Михалыч сделался совершенно невыносим — скулил, ныл, жаловался на боли везде, кроме, простите, задницы. Однако ж при этом был вполне вменяем и даже бодр. Видимо, сон помог. Или заклинания сработали. Или просто повезло.

В какой-то степени знакомство с Михалычем пошло Симе на пользу, излечив от избыточного сочувствия. Под конец их общения она сделала вывод, что помощь алкоголикам — не ее призвание. И что проще Михалыча утопить, чем наставить на путь истинный. Да, выглядит он плохо, да, ей его жалко, ведь он даже встать без посторонней помощи еще вчера не мог, но… триста всяких «но». И озвучивать их бессмысленно.

Кто-то говорит, что алкоголизм — это болезнь, может и так. Однако коли человек в этой болезни видит свое спасение от жизни, Сима возражать больше не будет. Сейчас. Потом попробует. Дней через десять, когда ее перестанет трясти от бешенства.

…Михалыч! Михалыч, это ты?

В ответ — ни звука. Серафима включила фонарик, посветила вглубь переулка. Коробочный дом был на месте, а вот Михалыча не видно.

В принципе, даже если его и нет — невелика беда. На помощь никто не звал, чего ради лезть проверять тщательно? Но Серафима не зря верила в свое чутье — конечно, не дар прорицательницы, но слабенькое его подобие. Что-то не так, подсказывало оно. Не поленись, посмотри. Спроси.

Спросить, соответственно, было некого, кроме самого «короля». В переулке не было ни движения, ни шороха, и Сима лихо заткнула дубинку за пояс — отработанным движением, которым по праву гордилась. Пусть ей никогда не стать супер-крутой героиней, которая разбрасывает врагов направо-налево, не запачкав при этом носов модельных туфелек, но в ее манере обращения с оружием появилась некоторая свобода и даже беззаботность. Не зря она потела на площадке под зорким оком Кота.

Приподняв тряпку, служившую дверью «замка», Сима внутри никого не обнаружила. Зато в полной мере ощутила непередаваемую смесь ароматов гниения, спирта, немытого тела и других малоприятных вещей.

Зажав нос рукой, магиня по пояс залезла в «замок», посветила фонариком по углам, но ничего, кроме дырявого ботинка, скрученного бубликом, не увидела. Хотела было вылезать, но выпрямилась слишком рано и задела головой потолок. «Замок» коварно пошатнулся — Сима застыла, в ужасе вообразив, как все это великолепие обрушивается на нее и погребает навеки. К счастью, сооружение устояло, только сверху что-то упало. Сима направила луч света вниз — около ее ног валялся огарок свечи.

Возможно, у этой истории было бы совершенно другое продолжение, а скорее всего, истории не вышло бы вовсе, если бы Сима не приметила, что свеча — черного цвета. Поначалу она решила, что свеча просто испачкалась — разглядеть хорошо мешала упавшая на глаза челка. Но, убрав непослушные волосы под девчачью заколку и приглядевшись как следует, она поняла — нет, не испачкалась.

Черный воск. Точнее, воск и пыль. С кладбища, как пить дать. Поди, специально могилу ребенка разрыли, чтобы достать. Горят такие свечи раздражающе плохо, воняют так, что впору противогаз напяливать, однако эффект в сочетании с заклинаниями черными и кровью жертвенной дают потрясающий.

Откуда у бездомного алкаша такие вещи? Зачем? Он же ее не только по назначению использовать не сможет, он ее банально не зажжет без соответствующего слова. А слово знает далеко не каждый человек — ведь без магии оно бесполезно. И даже не каждый маг может похвастаться этим знанием. Впрочем, это никогда никого не останавливало.

Сима сунула фонарик подмышку — чтобы не мешал, изловчившись, вынула из кармана куртки латексные перчатки и натянула на руки. Вновь вооружилась фонариком, подняла свечу, осмотрела.

В нынешнее время такие свечи были распространены среди тех, кто посвятил свою жизнь Темному богу, кто почитал его и приносил жертвы — чаще человеческие. Откуда этот бог взялся, где обитает, за что отвечает — никто не знал. Верили только, что он — зло. Имени богу никто придумать не удосужился в свое время — то ли фантазия подвела, то ли не сочли нужным. Поэтому бог остался просто Темным. Его последователи, «Темные», как они себя величали, верили, что силы Темного бога безграничны — потому что их питает сама природа, которая, как известно, так же далека от политики всепрощения, как дракон — от серой мышки в плане габаритов.

Если говорить о достоверно известном, то изначально существовали боги. Высшие — так их называли. Они не были плохими, не были и хорошими. Они просто были в количестве трех штук. Они наблюдали за своими созданиями и, не имея возможности сойти на землю, передавали свою волю через Глашатаев, в просторечии — жрецов, которые в храмах обряды поклонения проводили. Боги не карали жестоко, не гнались за мировым равновесием, не выжигали свою волю на непокорных. Они просто смотрели — по большей части безразлично, ведь за столько тысячелетий даже богам надоедает жизнь. Они давали живущим на земле выбирать самим, к добру или к худу.

И тогда в пантеоне появился еще один бог — Темный, тот, кто мог сойти. Откуда взялось это чудо — даже Высшим неведомо, но в Коллегии склоняются к тому, что породила Темного безудержная людская фантазия и жажда власти и могущества, замешанная на банальной зависти к магам. Был учрежден культ. Это случилось так давно, что в современном мире большинство людей и знать не знали, что богов — всего трое, а не четверо.