Провинциал - [75]
Девчонки идут впереди. Они промокли до нитки, тонкие платья лепятся подолами к ногам, осколку солнечного луча подобен оранжевый сарафан Риты. Мои светлые брюки уже давно стали темными и, как свернутые в трубочку свинцовые листы, не гнутся в коленях.
Почесывая под измятой кепочкой затылок, подходит шофер:
— Ну что, ребята?
— Езжай, как ехал, — говорит кто-то из нас.
С каждым разом, когда я подхожу к гробу сменить кого-либо из товарищей, покойник становится все тяжелее и тяжелее… Но вот последний поворот, ленивым гулким громом урчит барабан, оркестр начинает марш.
Железные ворота распахнутыми половниками указывают путь. Процессия сворачивает на узкую тропинку.
Под листвой молоденькой акация, привычно крестясь, ее встречает пьяная нищенка. Ноги наши скользят, спотыкаются; кое-где гроб приходится поднимать и нести над оградками чуть ли не на вытянутых руках.
Идущие впереди останавливаются. Мы видим неглубокую песчаную яму, опускаем гроб на холмик выброшенной земли. На прозрачную клеенку, покрывающую покойника, натекло много воды, потревоженная движением, она переливается в желобках по краям гроба. Сережка снимает клеенку, стряхивает воду, музыка обрывается неодновременно, трубы точно захлебываются.
Кирилл стоит у гроба рядом с матерью, лицо его бледно, словно дождь смыл с него летний загар. Народу вдвое меньше, чем было вначале. К гробу протискивается грузный седой мужчина, долго откашливается и начинает речь о том, каким замечательным человеком и коммунистом был покойный — проливал свою кровь под Москвой и Берлином, честно и бескорыстно трудился на производстве, был примерным мужем и хорошим отцом. Странно, я только сейчас узнаю: покойного звали Матвей Ильич, значит, Кирилл по отчеству Матвеевич.
У Кирилла из глаз выкатываются горошинами некрасивые капли и оставляют на щеках слюдяные бороздки. Слушая надгробную речь, он удивленно встряхивает головой.
Мать Кирилла подводят к гробу, она наклоняется, целует голову мужа. Кто-то подталкивает в спину и Кирилла:
— Попрощайся с отцом.
Кирилл целует отца в лоб, и я губами чувствую, какой он, должно быть, холодный, скользкий. Покойника накрывают белым покрывалом.
— Цветы уберите, — подсказывает одна из дам под пестрым птичьим зонтиком.
Славик и Сережка выбрасывают из гроба цветы, розы цепляются шипами за покрывало, их приходится отдирать. Летят на траву и лилии, полдороги покоившиеся на моей голове. Неожиданно толпа, теснящаяся вокруг могилы, вздрагивает, раскалывается, кому-то спешно дают дорогу. В проходе появляется Поленов, невысокого роста, плотный, похожий на седого быка. Многие ловят его взгляды, а те, с кем он по ходу здоровается за руку, чувствуют себя как бы выделенными из толпы, и лица их подергиваются плесенью значительности. Поленов в рубашке с короткими рукавами, и вот уже кто-то угодливо предлагает ему свой мокрый пиджак. Он отмахивается, подходит к гробу, стоит молча, насупив седые брови.
— Подойди, поздоровайся, — шепчет Кириллу мать.
На лице Кирилла удивление, восхищение — он понимает, какая им оказана честь, но не может сдвинуться с места.
Сообразив, что именно Кирилл сын его старого знакомого, Поленов сам подходит к нему, крепко жмет руку.
— Какой молодец, что пришел! — слышится в толпе восхищенный шепот.
И я с горечью думаю: Поленов достиг такого положения, когда всякий нормальный человеческий поступок ему ставят в заслугу.
Наконец на гроб надвигают крышку, и Миша Тонкошей, вытащив из-под мышки неизвестно откуда появившийся молоток, начинает вколачивать первый гвоздь. Кирилл жмурится, с каждым ударом веки его вздрагивают. Миша делает шаг в сторону и передает гвоздя и молоток мне, я передаю Сережке: почему-то боюсь, что под моими ударами гвоздь искривится и выйдет еще одна неудобная заминка. Гвоздь впивается жалом в доску. Кто-то кидает к моим ногам толстые, мокрые, выпачканные песком веревки. Я передаю один моток Сережке и Мише, конец другого подсовываю под гроб, с противоположной стороны его вытягивает Славик. Звякают тарелки, по телу пробегает нервная дрожь. Медные горла труб подхватывают траурную мелодию марша.
Гроб на веревках подтягивается к самому краю могилы. Я оглядываюсь, вижу рядом заплаканное лицо Риты Истоминой и, вдруг оскальзываясь, хватаю выпачканными землей пальцами ее руку. Рита тоже теряет равновесие, ее желтые босоножки неумолимо движутся к яме. Она слабо вскрикивает, в толпе проносится короткое «ах!». У самого края могилы я успеваю подхватить Риту, рука моя неловко стискивает ее левую грудь, под намокшим сарафаном я чувствую острый пупырышек соска, и в голове невольно проносится, что Рита без лифчика — почему-то сейчас это модно среди девушек. Рывком я тяну ее к себе, от силы рывка мы по инерции отлетаем на два шага назад, толпа облегченно вздыхает, а Рита, вдруг зарыдав, прижимается ко мне всем своим маленьким, вздрагивающим телом. Я ощущаю нежное тепло ее дыхания, обнимаю Риту, шепчу на ухо; «Милая, не надо, милая…» Ее волосы пахнут сеном, и в эту минуту я ее так люблю, как будто нет у меня на земле человека роднее и ближе.
Кто-то берет у меня из рук веревку, нас с Ритой оттесняют назад, и вот уже, повиснув над могилой, гроб опускается все ниже, ниже, вот звонко чмокает о влажную землю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это повесть о Чукотке, где современность переплетается с недавним первобытным прошлым далекой окраины нашей страны. Главная героиня повести — дочь оленевода Мария Тэгрынэ — получила широкое образование: закончила педучилище, Высшую комсомольскую школу, сельскохозяйственную академию. Она успешно применяет полученные знания, где бы ни протекала ее деятельность: в райкоме комсомола, на строительной площадке атомной электростанции, на звероферме, в оленеводческом стойбище.Действие повести происходит на Чукотке, в Москве и Ленинграде.
«… Все, что с ним происходило в эти считанные перед смертью дни и ночи, он называл про себя мариупольской комедией.Она началась с того гниловатого, слякотного вечера, когда, придя в цирк и уже собираясь облачиться в свой великолепный шутовской балахон, он почувствовал неодолимое отвращение ко всему – к мариупольской, похожей на какую-то дурную болезнь, зиме, к дырявому шапито жулика Максимюка, к тусклому мерцанью электрических горящих вполнакала ламп, к собственной своей патриотической репризе на злобу дня, о войне, с идиотским рефреном...Отвратительными показались и тишина в конюшне, и что-то слишком уж чистый, не свойственный цирковому помещению воздух, словно сроду ни зверей тут не водилось никаких, ни собак, ни лошадей, а только одна лишь промозглость в пустых стойлах и клетках, да влажный ветер, нахально гуляющий по всему грязному балагану.И вот, когда запиликал и застучал в барабан жалкий еврейский оркестрик, когда пистолетным выстрелом хлопнул на манеже шамбарьер юного Аполлоноса и началось представление, – он сердито отшвырнул в угол свое парчовое одеянье и малиновую ленту с орденами, медалями и блестящими жетонами (они жалобно зазвенели, падая) и, надев пальто и шляпу, решительно зашагал к выходу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юрий Николаевич Авдеенко родился в 1933 году в городе Азове. После средней школы служил в Советской Армии рядовым, сержантом. Затем окончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.Данная книга состоит из двух повестей. «Лунная радуга» — повести о службе в армии, о росте курсанта и младшего командира, его патриотизме, вызревании характера и моральных качеств, которые сказываются и в мужской дружбе и в любви к девушке Лиле — дочери полкового командира, погибшего на трудных учения.
В книгу молодого белорусского прозаика Василя Гигевича вошли рассказы и две небольшие повести: «Дом, куда возвращаемся» и «Дела заводские и семейные». В центре почти всех произведений писателя — становление характера современного молодого человека — студента, школьника, молодого специалиста, научного работника, родившихся и выросших в белорусской деревне.
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
Тамара Каленова, в недавнем прошлом студентка Томского университета, а теперь преподавательница древних языков, успела написать несколько рассказов и ряд повестей: «Нет тишины», «Шквальчата», «Не хочу в рюкзак», «Временная учительница».Детство Тамары Каленовой прошло на Кавказе, юность — в Сибири, и это наложило отпечаток на ее произведения.Герои ее повестей и рассказов — подростки и молодежь, главным образом студенческая.Все произведения Тамары Каленовой гуманны и раскрывают лучшие черты современной молодежи.