Провинциал - [34]

7

Это случилось на большой перемене после урока истории. В коридоре было душно, с визгом носились пятиклассники. Ваня стоял у окна. Нина, в трех шагах от него громко смеялась — ей рассказывала что-то Лена Станкевич. Смех у Нины был звонкий, на шее под смуглой кожей перекатывался тугой комочек, и Ване казалось, что в горле у нее бегают и цокаются серебряные шарики.

Мимо прошли Женька Кость, Вовка Вайс и Генка Шебутыкин, самый сильный и задиристый в классе. Генка, словно невзначай наступил Ване на ногу, сказал с ехидной ухмылочкой «пардон!» и, вихляя поджарым задом, изобразил полное к нему презрение. Ваня промолчал, а Нина опять засмеялась, может быть, над ним. Он почувствовал вдруг себя таким одиноким, заброшенным бог весть зачем в эту школу, в этот город, в этот чужой ему мир.

— Ты! — крикнул он Генке, но тот шел, не оглядываясь, сделал вид, что не услышал.

Нина и Лена взглянули на Ваню, как на сумасшедшего, и отошли к другому окну.

Вдруг рядом появился Сашка Елин, толкнул Ваню под локоть, подмигнул:

— Скучаешь? Слушай, давно хотел тебя спросить: ты откуда приехал?

— Иди ты! — сказал Ваня и отвернулся.

— Да ты что, я ведь по-хорошему, — сказал Сашка обиженно. — А на этих, — он махнул рукой в сторону Генки Шебутыкина и его дружков — не обращай внимания.

— А ты почему обращаешь?

— Я? — Сашка смутился, покраснел. — А я не обращаю.

На Сашке были хороший синий костюм с блестящими металлическими пуговицами и модно сшитая голубая рубашка. «Родители, видно, богатые, ишь вырядился! — подумал Ваня неприязненно. — Маменькин сынок. Небось только черную икру лопает, оттого такой дохляк».

— Говорят, ты у нас временно. Да? А зачем ты в Москву приехал?

— Надо было, вот и приехал, — буркнул Ваня, желая, чтобы Сашка поскорее отвязался.

— Ты обижаешься? На меня, да? Ну что ты молчишь? Ну, хочешь, развеселю, а? Смотри внимательно — ловкость рук и никакого мошеннства! — Он так и сказал «мошеннства» и увязался по коридору за толстым высоким мальчиком в очках, тот был, наверное, из параллельного класса. Обогнав его, Сашка резко остановился, очкарик налетел на него, Елин стал громко извиняться, размахивать руками, похлопал мальчика по плечу. Сцена эта разыгралась как раз напротив Нины, и Нина удивленно смотрела на Сашку. «Зачем ему все это нужно? — подумал Ваня. — Странный какой-то.

Через минуту Сашка вернулся, в руках у него была красная авторучка с никелированным колпачком. Лицо расплывалось в самодовольной улыбке:

— Вот, я же говорил, ловкость рук — и никакого мошеннства!

Ваня заметил возвращавшихся по коридору Генку Шебутыкина с дружками, Генка издали ухмылялся недоброй улыбкой, и Ваня вдруг почувствовал всю свою беспомощность, отчаянная злость перехватила дыханье, он толкнул Сашку в плечо и хрипло сказал:

— Верни авторучку!

— Конечно, верну. Я же пошутил! — Сашка улыбнулся. — Скажем ему, что он потерял, а мы нашли.

Генка подходил, и надо было что-то делать. Ваня выхватил левой рукой авторучку, правой ударил Сашку в подбородок. Сашка отлетел к стене, закрыл лицо руками, замычал от боли, должно быть, прикусил язык. Ваня повернулся и пошел к мальчику в очках. Ваня убегал от Генки и его дружков, хотя вокруг никто не догадывался об этом, убегал не позорно, с достоинством, и все-таки убегал.

Очкарик видел, как отлетел к стене Сашка, и когда Ваня протянул ему авторучку, понял все без слов. Он захлопал своими круглыми, увеличенными стеклами очков глазами, сказал:

— Вот гад! Так ему и надо!

«Теперь начнется», — подумал Ваня, с растерянностью глядя вслед бросившему его очкарику. Он спиной чувствовал, как надвигаются на него Генка, Вовка и Женька. Бежать было некуда.

Он резко повернулся, совсем близко увидел Генкины глаза, холодные, бутылочного цвета. Генка хлопнул его по плечу и сказал неожиданно добродушно:

— Хороший ударчик! Боксом занимаешься?

Генка сам подбросив спасательный круг, и Ваня торопливо соврал:

— Занимаюсь. Ну и что?

— Да не, ничего. Хорошо, говорю, отделал! Вообще, ты кореш во! — Он показал большой палец. — Главное что? Честный! За дело! Дай пять! — Он протянул руку. Женька Кость и Вовка Вайс тоже пожали Ване руку.

Вчетвером они возвратились к двери своего класса. Сашка сидел у стены на корточках и пальцами ощупывал язык. В глазах его все еще стояли слезы. Он взглянул на Ваню, отвернулся, и Ваня поежился: столько в глазах было обиды, боли, недоумения и тоски.

8

Новость о Ванином поступке за одну перемену облетела не только седьмой «б», но и соседние классы. Сашку уличили в воровстве, решили устроить ему коллективную взбучку, но Ваня сказал, что Сашка свое уже получил, вот если за ним заметят еще что-либо подобное, тогда… о, тогда он первый ему покажет такое, что и словами сказать невозможно.

Так он снискал себе в классе уважение. Никто из ребят больше не задирался, а девочки за глаза стали называть «лапушкой» и «красатулей».

Вскоре произошло еще одно событие, которое сделало Ваню школьной знаменитостью.

На уроке математики, вместо того чтобы решать уравнение, Ваня нарисовал в тетради Анну Львовну. Рисунок помучился удачный и смешной, сходство было полное: на лице Анны Львовны удивление, она как бы говорила: «Что-о?! Вы не знаете, как извлекать корень?!» Рисунок пошел по рукам, раздались смешки. Анна Львовна потребовала Ванину тетрадь, полистала ее, увидела свой портрет: