Провал - [26]

– Это, пожалуй, не совсем справедливо… – попытался возразить Себастиан, совершенно не готовый к обороту, который принял легкий, на его взгляд, тон беседы.

– Разве? Когда ты хотел, чтобы я была счастлива? – продолжила Урсула. – Когда изменял мне с моей сестрой? Или когда твоя бывшая сожительница выстрелила в меня у тебя дома, а ты даже потрудился прийти в больницу, чтобы узнать, как я себя чувствую?

– Мне жаль, что так вышло. Я просто не мог… Я ведь говорил тебе на свадьбе.

– Слишком поздно, Себастиан.

Урсула резко развернулась и двинулась к гостинице. Через несколько шагов она остановилась и вновь повернулась к нему.

– Вместо того чтобы поступать, как говнюк, а потом просить за это прощения, тебе никогда не приходило в голову просто перестать быть говнюком?

Она быстрым шагом пошла дальше, к входу.

Себастиан остался стоять, по-прежнему удивляясь тому, как его невинная, поддразнивающая болтовня могла привести к такому. Конечно, на долю Урсулы выпало несколько очень тяжких месяцев. Ее бросил Микке, тяготили плохие отношения с дочерью, да еще потеря глаза. Наверное, просто чаша переполнилась, и теперь все это выплеснулось на него. Он действительно не считал, что так уж часто обижал или предавал ее, однако, вновь двинувшись вперед по дорожке, он предположил, что если предательства серьезные, то их не обязательно должно быть много.

Хостес проводил Себастиана и Урсулу в комнату рядом с рестораном и попросил посидеть на одном из черных кожаных диванов, пока он приведет девушек. За время ожидания они не сказали друг другу ни слова. Себастиан не имел желания возобновлять беседу, а Урсула явно не намеревалась ее продолжать. Когда хостес вернулся в компании двух женщин – одной около двадцати, второй немного за тридцать, обе в черных юбках и белых блузках с логотипом гостиницы на груди – они встали, представились и изложили свое дело.

Женщины уселись в кресла напротив них. Урсула щелкнула шариковой ручкой и приставила ее к лежавшему у нее на коленях маленькому блокноту.

– Вы обе работали здесь в прошлый вторник? – начала она.

– Да, – кивнув, подтвердили обе женщины.

– Рассказывайте.

– Что рассказывать? – спросила Сисси, младшая из них.

– Вы сказали, что Мирослав Петкович здесь обедал. Вместе с каким-то человеком.

– Да.

– Где они сидели? – вставил Себастиан.

– Там, в зале, – ответила Эмма. Она обернулась и показала через стеклянные двери на ресторан, который ровными рядами столов, простыми деревянными стульями и маленькими белыми скатертями больше напоминал школьную столовую, чем гостиничный ресторан.

– Самый дальний столик у окна. Мирре сидел у стены, а второй человек напротив.

– Как он выглядел?

– Он подстригся, – сразу выпалила Сисси, не сумев сдержать почти влюбленной улыбки. – Классно, и еще на нем была голубая футболка и светлые…

– Черт возьми, – с глубоким вздохом прервал ее Себастиан. – Нам наплевать, как выглядел Петкович. Второй. Тот, с кем он обедал. Как он выглядел?

– Это был убийца? – с любопытством во взгляде спросила Эмма, а Сисси откинулась в кресле, слегка обескураженная выговором.

– Как он выглядел? – повторил Себастиан.

Никто из них сразу не ответил, они переглянулись, Сисси пожала плечами, а Эмма вновь повернулась к Урсуле и Себастиану.

– Он был… старый.

– Насколько?

– Не знаю, возможно, лет пятьдесят пять.

– Старше, – вставила Сисси. – Моему дедушке семьдесят, он выглядел так же.

Урсула посмотрела на цифры у себя в блокноте и мысленно вздохнула. Между пятьюдесятью пятью и семьюдесятью огромная разница. Пару лет туда-сюда, и получается возрастной зазор в двадцать лет. Безнадежно для составления фоторобота.

– Как вы думаете, сколько лет мне? – спросил Себастиан, явно думавший в том же направлении.

Женщины по другую сторону низкого столика посмотрели на Себастиана.

– Шестьдесят, шестьдесят пять? – с некоторым сомнением произнесла Сисси и взглянула на Эмму в поисках поддержки, и та согласно кивнула.

Себастиан ничего не сказал. Возможно, пора все-таки слегка заняться собой. Он бросил беглый взгляд на Урсулу и мог поклясться, что она развеселилась.

– Борода, – вдруг сказала Эмма. – У него была борода. Седая борода.

«Может, поэтому им показалось, что он выглядит старше, – подумала Урсула, записывая в блокноте под цифрами: «седая борода». – Впрочем, у Себастиана бороды нет, а они все равно дали ему почти на десять лет больше фактического возраста».

– Он все время сидел в кепке. В такой стариковской кепке.

Урсула кивнула и записала. Хорошо, уже становится на что-то похоже. При большом количестве деталей неопределенный возраст, возможно, особой роли не играет.

– И в очках, – сказала Сисси.

– Точно, в таких, с тонкой оправой, – добавила Эмма. – Как продаются на бензоколонке.

– Что-нибудь еще? – призывно спросила Урсула.

– Нет.

– Диалект? – поинтересовался Себастиан. – Вы слышали, как он разговаривает? Помните что-нибудь про голос?

Женщины переглянулись, отрицательно покачали головами.

– Разве заказывал не он? – настаивал Себастиан.

– Да, но я ничего особенного не запомнила. Просто голос.

– Вы помните, как он расплачивался? – спросила Урсула. Она не смела надеяться на кредитную карточку, но иногда самые ловкие преступники совершают глупейшие ошибки.