Протопоп Аввакум. Жизнь за веру - [160]

А никонияня, патриархи и митрополиты и архиепископы со архимандриты и игумены, пускай против варвара своим сонмом пойдут. Как знают, так и молят по-своему Бога. В молитвах их напечатано: “Молимся тебе, дух лукавый”. Пускай оне с лукавым духом, а мы, християне, со Христом Исусом. Нам оне, поганцы, в товарищы не надобны. Мы пойдем на турская полки от десных, в руках победное оружие, крест, держа, а никонияня пускай да идут о левую, с крыжами и с партесным пением. Оне пускай против воевод идут турскаго, а мы на самого диявола и Салтана-царя. Я хощу о Христе Бозе моем, яко Давыд на Голияда, тако и Салтана-царя патрахилию обязав, в Москву притащу ти и пред царя моего поставлю, яко пса, и благословение царю-государю подам.

Пойду в пустыню, куды очи несут, направляем Христом и Пречистою Богородицею, а избранное Христово воинство, куды кто хочет, туды и поди, Бог благословит. А никонияня назад не возвратятся, тако глаголет Дух Святый, истреблени будут, яко Мадиям и Сисара и Авим в потоце Кисове, со иноплеменники брашася, погибнут вси, потребятся, яко древле во Аендоре, будут яко гной земный. Да больше того полно говорить, будет так, яко же рекох».

Основной целью этого обращения протопопа Аввакума к влиятельной старшей царевне, сочувствовавшей старой вере, было добиться «праведного суда» над сторонниками Никоновых реформ, чтобы ниспровергнуть возведённую на старообрядцев клевету, закреплённую решением «разбойничего» Собора 1666–1667 годов. Такого же «праведного суда с никонияны» требовали в свое время в челобитных царю инок Авраамий, поп Лазарь, диакон Феодор и другие вожди староверия.

5 октября 1676 года от имени «соловецких остальцев» с челобитной о возвращении старой веры к царю обращается ещё один лидер староверов — чёрный диакон Игнатий Соловецкий. «Похвално же в доброй воле к покаянию прибегати, — писал Игнатий. — Мы же, бедныя, вины благословныя своей пред царем своим самодержцем никаковы вины не знаем, ни же крымскому, ни турскому, ни к литовскому, ни к немецкому, ни к коим иноверцам не прибегаем и вестьми о управе и жалобами не пересылаемся и никоего злохитрства над царством вашим ни помыслити нам невозможно. К своему царю, самодержцу, к вам прибегаем, о всяких своих нуждах возвещаем, помышляя обрести пристанище тихое и покров крепок, и в скорбех настоящих и напастех ищем обрести расправу разсудну. Единова просим и молим у него — благаго дара получити».

Любопытно, что Игнатий Соловецкий был также автором жития святой благоверной княгини Анны Кашинской, канонизированной незадолго до начала раскола в 1650 году. «В начале царствования Фёдора Алексеевича это житие стало предметом оживлённой полемики, — пишет П.В. Седов. — В 1675–1676 годах был создан сборник из четырёх литературных памятников: житие Анны Кашинской, жены тверского князя Михаила Ярославича, и статей с дополнениями о явлении княгини пономарю Герасиму, обретении и перенесении её мощей из деревянной церкви Успения в кашинский Воскресенский собор. В житии было указано, что при обретении мощей правая рука святой была “согбена, яко благословящая”, то есть двуперстно».

19 ноября 1676 года царь Феодор Алексеевич отправляется в свою первую дальнюю поездку — в Троице-Сергиев монастырь и Переславль-Залесский. Оттуда царский поезд должен был ехать в Углич, Кашин, Дмитров и Звенигород. Весьма характерно, что в приказных документах этот поход называется «кашинским», поскольку именно Кашин был главной целью. «Кажется, кто-то в ближайшем окружении царя подталкивал его к возврату двуперстного крещения. Вид мощей святой Анны, чьи персты во гробе были сложены по дониконовскому обряду, мог произвести огромное впечатление на юного царя» (Седов).

Однако резко ухудшившееся здоровье не позволило царю посетить Кашин. Царский поезд вернулся в Москву, и пока Феодор Алексеевич болел, патриарх Иоаким не терял времени зря и нанёс упреждающий удар. Он отправил в Кашин комиссию во главе с митрополитом Рязанским и Муромским Иосифом и архиепископом Тверским и Кашинским Симеоном. 24 февраля 1677 года комиссия доложила о результатах осмотра мощей святой благоверной княгини Анны на церковном соборе. Собор исключил Анну Кашинскую из лика святых и издал постановление, чтобы её память не почиталась и с молитвой к ней не обращались. Житие Анны Кашинской было объявлено ложным. Иконы и покров с изображением святой предписывалось взять в Москву для рассмотрения, а церковь во имя святой Анны была переименована в церковь Всех Святых [76].

В этот же день царь (видимо, не без влияния патриарха) приказал вернуть Аввакума обратно в Пустозёрский острог: «И февраля в 24 день, по памяти из Стрелецкого приказу послана великого (государя) грамота в Пустоозерский острог к воеводе. Велено, как Аввакума протопопа с товарыщи из монастыря в Пустоозерский острог привезут, и их велено посадить по-прежнему о тех тюрм, где преж сего сидели. Воиводе сее учинить по грамоте, какова прислана будет из Стрелецкого приказу». Из-за дальности расстояния московские власти не знали, что вожди староверов не только ещё не были переведены в монастыри, но что даже царские грамоты об этом переводе не были получены в Пустозёрске — они дойдут только 14 марта 1677 года!