Противостояние - [11]

Катя завздыхала.

– Да я и сама не раз слышала подобные истории о подругах и даже о родных сестрах. Но что такое может случиться со мною, почему-то и не думала. Бабушка, а можно еще один вопрос?

– Давай. Слушаю.

– Вот вы вымолили у Бога жизнь моему сыну. Спасибо вам. А я могу так молиться за него или надо все-таки спросить у знающих?

– Можешь, конечно. Просто, чтобы такое не случалось, надо ходить хотя бы на праздничные богослужения и дома поусердней молиться.

– Я же ходила в церковь, а все равно чуть не умерла.

– Родненькая, ходить надо не в само здание церкви, а к Богу. Ведь после выздоровления ты ощутила благодать от присутствия на службе.

– Это точно. Неужели все могут вот так молиться и Бог их слышит?

– Все, слушай еще раз. У одной женщины на руках прямо в дороге умер младенец.

– О, Господи помилуй! – Закричала Катя в трубку.

– Так случилось, что по случайности, а лучше сказать, по Божественному помышлению, её встретила блудница, и мать, тотчас положив к ней на руки мертвого ребенка, сама бросилась к ногам её, умоляя со слезами, чтобы та помолилась за ребенка Богу… Блудница пробовала отказать убитой горем матери, которая продолжала обнимать ноги и просить. Тогда блудница, ставши лицом к востоку, вздохнула из глубины сердца и, ударивши себя в перси и обливаясь слезами, начала молиться так:

– Недостойная я, Господи, по множеству грехов моих, воззрить на высоту небесную и своими скверными устами именовать Твое святое имя… молю об этом непорочном младенце, о чем просит меня с настойчивостью эта целомудренная раба Твоя Жизнедавец. Спаситель всех! Даруй жизнь этому отроку. Если я, женщина с жестоким и немилосердным сердцем, сожалею о нем, насколько более Ты, по самой природе Своей милостивый и милосердствуешь о Твоем создании!» Житие Святого отца нашего Федора, епископа Едесского.

Катя притихла, слушала всё время, но я чувствовала биение её сердца в грудной клетке. Спрашивает дрожащим голосом:

– И что? Бог услышал блудницу?

– Да, дорогая моя. Услышал и оживил сына матери. Молилась-то она искренне, с жалостью и состраданием, с надеждой, что Бог, если есть, то услышит и поможет. Кроме того, Бог и её спас. После увиденного и пережитого женщина раскаялась и ушла в монастырь молчальниц.

– Мне кажется, я все поняла. Буду стараться молиться от всего сердца. Спасибо вам.

– И тебе всех благ. Да укрепит тебя Господь в силе Своей. Милость и щедрость Божей Матери да будет вам во спасение. Звони, если что, не смущайся. Враг не дремлет. Будь бдительна, осторожна. Храни вас Бог.

РАССКАЗ (ИСПОВЕДЬ) НАДЗИРАТЕЛЬНИЦЫ ЖЕНСКОЙ КОЛОНИИ

«Укажи мне, Господи, путь, по которому мне идти, ибо к Тебе возношу я душу мою.» Псалтырь гл. 142.

Однажды в один из простых рабочих дней, уже после обеда, в комнату вошла молодая, красивая женщина.

Всё хорошо, но уж очень большая. Я с восторгом и удивлением посмотрела на неё.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, хорошая. Небось спортсменка?

– Да, вроде того.

– Проходи, присаживайся. Телом ты здорова и ликом хороша, что же тебя привело сюда?

– Бабушка, я жить не хочу и руки на себя накладывать боюсь.

– Камушек на душе?

– Это не камень, это глыба какая-то, и носить его у меня уже нету сил.

– Да что же это за беда с тобой приключилась, что и свет белый стал не мил.

– Если я вам расскажу, кто я такая, вы меня не выгоните?

– Убийца?

– Да, убийца. Я надзиратель женской тюрьмы.

В комнате наступила гнетущая тишина. В мыслях испросив у Господа благословения, дабы не осудить в душе пришедшую, я тихонько взяла её за руку, прижала к своей груди и, глубоко вздохнув, промолвила:

– Я тебя очень внимательно слушаю.

Она сразу как-то осунулась, тело, до этого постоянно находившееся в напряжении поникло, и из больших глаз потекли обильные слезы. Немного пошмыгав носом, она начала своё повествование.

– Зовут меня Ольга. Мне 45 лет. Родилась и выросла в глубинке России в поселке городского типа, жители которого в основном работали на зоне, находящейся в пяти километрах от поселка. Нас у отца с мамой трое детей. Мать всю жизнь проработала санитаркой в больнице, а отец в охране на зоне. Жили в двухкомнатной квартире в большом, барачного типа, доме. Своего рода, ведомственное жильё для работников тюрьмы. По окончании школы я в областном центре закончила училище на швею и вернулась домой. Дальше учить меня было не за что. Да и младшие наступали на пятки. Ростом, силой и здоровьем, как видите, я удалась на славу. Мать с отцом не знали, как меня прокормить. Ела всё подряд, что только можно было есть. Замуж не предлагал никто и близко. Кому такая громадная нужна. Однажды мать в сердцах, увидев пустую кастрюлю из-под борща, не выдержала и упрекнула в том, что я скоро и их поем. Она права. Прокормить такую корову на их мизерные пенсии невозможно. Я и решилась. На другой день, надев что-то более-менее хорошее из одежды, я пешком направилась в зону. Думаю, может возьмут хоть посуду мыть, а вышло всё по-другому.

В воротах спросили: Зачем пришла? И услышав, что хочу устроиться на работу, молодые солдатики, захихикав пустили на территорию. Стало страшно. Меня привели сразу к начальнику колонии. Небольшой, хлипкий мужичок с колючим, холодным взглядом окинул меня с ног до головы, как вещь на рынке. Потом кому-то что-то приказал по телефону, пригласил меня посидеть и подождать. Вскоре в кабинет вошли две здоровые тётки и ввели в наручниках девчушку, больше похожую на озлобленного мальчика. Мне в руки дали дубинку.