Противостояние - [254]

Когда Волга, взлетев на пандус плавно остановилась прямо перед главным входом в терминал — Яковлев на какую-то минуту ощутил, что — отпустило. Отпустило потому, что он вырвался из города и приехал в аэропорт, и их никто не остановил — если бы хотели, его бы уже взяли. Теперь только пройти таможню, подняться на борт самолета и… все.

Все….

Но когда Волга, мигнув на прощание рубином стоп-сигналов, скрылась во тьме — он опять ощутил этот сосущий, путающий мысли страх. Рейсов ночных было немного, и машин на стоянке было немного — но ему вдруг почудилось, что к пандусу уже приближается, раздвигая легковушки своим ребристым носом БТР и цель солдат с белыми касками — Внутренние Войска — идет следом за ним. Спасаясь от нахлынувшего, секретарь ЦК нырнул мышью в дверь терминала.

В терминале он огляделся — понимая, что так нельзя, что своей суетливостью он только привлекает к себе внимание — но ничего не мог с собой поделать. Прямо над ним каменной глыбой висело огромное табло, он посмотрел на него, потом на свои часы. Рано приехал, рано… но лучше сидеть здесь, чем в опостылевшей квартире, в наполненном призраками старых времен доме и ждать требовательного звонка в дверь. Таща за собой чемодан, он побрел к стойкам авиакомпаний — некоторые из них работали круглосуточно, а некоторые — нет. Ему было все равно куда улетать — лишь бы отсюда подальше.

Бритиш Эйрвейс работала, его предупреждали, что она работает круглосуточно — но он не поверил, пока не увидел стойку и сидящую за ней девушку. Девушка была мулаткой… мечтой советского инженера, в общем[340]. Она пила кофе, но увидев торопливо идущего к ней потенциального клиента, отставила кружку в сторону и — о чудо! — улыбнулась.

— Да, сэр… — хорошо поставленным голосом сказала она

Акцент был не британским, Яковлев умел различать акценты, когда еще проходил стажировку в США. Может быть — из университета Патриса Лумумбы, подрабатывает. Да и какая разница! Главное, что работая на Бритиш Эйрвейс — они и ведет себя так, как подобает леди, а если бы работала на Аэрофлот — «не мешайте работать, с. и!» в общем. И главное — чтобы был билет.

— Рейс до Лондона сегодня будет?

— Да сэр через три часа.

— Один билет.

Мулатка вставила бланк билета в электрическую печатную машинку, застучала клавишами — компьютеров тогда еще не было.

— Сэр… разрешите взглянуть на ваш паспорт?

С замиранием сердца Яковлев выложил на стол свой фальшивый паспорт — но девушка даже не стала его проверять. Вместо этого она положила его на специальную подставку и принялась печатать.

— Какой класс сэр? Бизнес или эконом? Первого извините, нет.

— Бизнес.

Снова стук пишущей машинки.

— Вы предпочитаете место у окна, сэр, или…

На секунду секретарь ЦК вспыхнул злобой как порох. Какого черта — ему все равно, первый, бизнес или эконом, у окна или нет — ему просто нужен блеет, чтобы уехать отсюда, чтобы воздушный лайнер унес его в Лондон и чтобы он больше никогда не видел этот народ и эту землю! Но свой гнев он подавил — это было типичное русское, даже не русское — а типично чиновничье проявление, и таких надо избегать.

— У окна.

— Прекрасно. Еще несколько минут.

Отстучав нужное, мулатка вопросительно уставилась на Яковлева.

— Как будете оплачивать, мистер Хэйс, рублями или фунтами?

С запозданием Яковлев понял, что фунтов у него не было. Были рубли, были доллары…

— Американскими долларами можно?

— Да, конечно сейчас я пересчитаю по курсу. С вас… триста одиннадцать долларов, сэр[341].

Получив вожделенный билет — пропуск в мир свободы — секретарь ЦК устроился на сидении в зале ожидания, осматривая зал из-под полуприкрытых век. Как же все изгадили… Когда Шереметьево-два только открывали — здесь для уборщиков закупили специальные поломойные машины последней модификации из ФРГ, а в буфете подавали черную икру. Сейчас — голос обворожительной дивы объявляющей рейсы сменился непонятно на что, поломоечных машин давно уже нет, а вместо них жирные, страшные тетки в синих халатах и с вечно недовольными лицами… а вон там — два окурка и никто на это не обращает внимание, лежат себе и пусть лежат. И все это — произошло за считанные годы, с лучшим аэропортом страны. Воистину — русский народ может только гадить, брать что-то из заграницы и обгаживать это, превращать в совок. С этой страной невозможно ничего сделать, зря и пытались…Мишка пытался… и вот благодарность. Надо было расстреливать… тогда бы все всё поняли, легли под жесткую руку…

Мишка, придурок… всех подставил…

А планы были как нельзя более простые. Их было несколько человек — тех, кто после двадцатого Съезда пришел к выводу о необходимости уничтожения социализма. Среди них не было ни Андропова, ни Горбачева ни Шеварднадзе — из всех, кто изначально входил в эту группу на виду были лишь Яковлев, да генерал госбезопасности Олег Дмитриевич Калугин. Двое были менее известны — один поднимался по ступеням власти в отделе административных органов ЦК КПСС, потом стал заместителем начальника ГРУ по кадровой работе, выпестовав за время своей многотрудной деятельности целую свору предателей и врагов народа. Он выбирал наиболее слабых, наиболее склонных к предательству и продвигал их наверх, так наверху оказался генерал Дмитрий Поляков, которого сознательно направили под конец карьеры в Военно-дипломатическую академию, чтобы он запомнил и выдал американской разведке как можно больше курсантов, подорвав тем самым силы советской военной разведки. Еще одним был генерал Птицын, который проник в комиссию по Афганистану и начал выдавать всю нашу тактику и стратегию в Афганистане американцам, он же наладил канал, по которому в СССР поступал из Афганистана героин, и выдал афганской вооруженной оппозиции и ее американским кураторам известных ему глубоко законспирированных агентов ГРУ в ее рядах. Это, и некоторые другие обстоятельства помогли американцам принять правильное решение по Афганистану: не сворачивать поддержку движению моджахедов, переключая внимание на Сальвадор и Никарагуа — а наоборот максимально расширить ее, имея на будущее, после вывода ОКСВ из Афганистана — создать в Афганистане плацдарм для экспансии агрессивного ислама в Советский союз, возродить басмаческое движение, продолжать подрывать силы Советской армии в бессмысленной и бесконечной войне на юге, стравить коммунизм и агрессивный ислам в бойне, из которой нет выхода. Сейчас генерал Птицын, который лично знал Яковлева и контактировал с ним, должен был быть в Афганистане.