Против выборов - [42]

Если этот опыт окажется положительным, работу с жеребьевкой можно будет распространить на отдельные политические сферы – преимущественно на сферы, слишком деликатные для того, чтобы их можно было разрешить в рамках партийной политики (этап 2 у Бурисиуса). Поэтому в Ирландии Конституционное собрание занялось рассмотрением однополых браков, прав женщин, богохульства и избирательного закона. В Бельгии можно было бы подумать об окружающей среде, предоставлении убежища и миграции, а также о проблемах, касающихся различных языковых общин. Для осуществления этого необходимо организовать Совет по повестке дня, Совет по регламенту и Совет по надзору. Тогда гражданское высказывание станет постоянной частью управленческого архипелага – совокупности островков, которые в новой демократии будут сообщаться друг с другом, чтобы придать форму целому{127}. На следующем этапе политики решат, стоит ли закрепить участие граждан путем жеребьевки, и заключат необходимые для этого соглашения: Сенат можно перестроить в законодательный орган, состоящий из нескольких частей (этап 4 у Бурисиуса).

Бельгия может стать первой страной Европы, где на практике будет осуществлена бирепрезентативная система. Как Исландия и Ирландия воспользовались финансово-экономическим кризисом прошедших лет, чтобы смело привлечь массы к изменению своих конституций, так и Бельгия может воспользоваться политическим кризисом прошлых лет, чтобы существенно омолодить свою демократию. Но для пилотного этапа подойдут и другие страны: Португалия – вследствие кризиса, но также вследствие хорошей осведомленности о партиципативных бюджетах в этой все еще молодой демократии; Эстония – еще более юная демократия, которая сталкивается с серьезной проблемой, обусловленной необходимостью определить место русского меньшинства; Хорватия – самый новый член ЕС, где продвигаются active citizenship[102] и good governance[103]; Нидерланды – благодаря Гражданскому форуму по избирательной системе и в силу давних традиций общественного обсуждения (при планировании польдеров) и т. д. Мне кажется, в любом случае целесообразно начать с относительно малых государств – членов ЕС.

Это предложение менее футуристично, чем кажется на первый взгляд. Граждане, отобранные по жребию, ныне уже обладают властью. Изучение общественного мнения с помощью random samples[104] всего за несколько лет повсюду в Европе превратилось из нейтрального барометра для политического климата в чрезвычайно важный инструмент, на основе которого политические партии корректируют свой дискурс. Теперь оно не только служит для измерения популярности той или иной партии, политика или мероприятия – нет, теперь оно само по себе стало политическим фактом. Его влияние велико. Управляющие придают ему большое значение, decision-makers[105] его учитывают. Те, кто предлагают жеребьевку, преследуют лишь одну цель: сделать уже существующий процесс прозрачным.

Одним словом: чего же мы ждем?

Заключение

Мы разрушаем свою демократию, сводя ее к выборам, тогда как выборы не были даже задуманы как демократический инструмент. Так можно одной фразой обобщить рассуждения, которые я развивал в первых трех главах этой работы. В четвертой главе я рассмотрел, как в наши дни можно снова ввести жеребьевку – исторически более демократичный инструмент.

А что, если ничего не изменится? Что, если национальные правительства, партии и политики скажут: «Жеребьевка? Очень хорошо, но мы уже много сделали для гражданина в последние годы, правда же? Мы же придумали много новых инструментов». Верно. Тот, у кого есть жалобы, во все большем числе стран может попасть к омбудсмену. Тот, у кого есть собственное мнение, уже может время от времени голосовать на референдуме. Тот, кто соберет достаточно подписей, может в порядке «гражданской инициативы» внести что-либо в повестку дня. Все это формы высказывания, которых не существовало раньше – раньше, когда правительство вело диалог с союзами, советами, комиссиями и с самим собой.

Эти новые инструменты ценны, особенно теперь, когда организованное гражданское общество обладает меньшим влиянием. Но их все еще далеко не достаточно. Гражданская инициатива доставляет нужды народа до порога законодателя, как если бы это были бутылки молока. Не дальше. Народ может принять на референдуме уже подготовленный и выданный ему через окошко законопроект. Не раньше. Только тогда можно критиковать его с пеной у рта. Поэтому разговоры с омбудсменом ведутся в саду – подальше от законодательного процесса. Не ближе. В скобках замечу, что омбудсмен и является, фигурально выражаясь, садовником правительства: он болтает с соседями и таким способом узнает об их заботах.

Новые инструменты? Конечно, но гражданина все еще боязливо держат снаружи. Двери и окна законодательного дома остаются закрыты. Внутрь никому не попасть, даже через лаз для кошки. В свете нынешнего кризиса такая агорафобия может только удивлять. Похоже, что политики испуганно закрылись в своем собственном замке и украдкой смотрят из-за занавесок на уличную суматоху. Не лучшая позиция: она только еще больше возбуждает беспокойство.