Против Маркиона - [152]

Или, если это от себя вставили наши «псевдо–апостолы» и иудействующие проповедники Евангелия, пусть Маркион предъявит полноту своего бога,[2836] который ничего не основал. Впрочем, как получается, что соперник и ниспровергатель Творца пожелал, чтобы полнота Того обитала в его Христе? Далее, для кого Он вновь примиряет все в Себе Самом, творя мир через кровь Своего креста,[2837] если не для Того, Которого всё в совокупности оскорбило, против Которого оно восстало посредством нарушения <заповеди>, Которому, наконец, оно принадлежало? Ведь мириться оно могло бы с чужим, вновь примиряться — ни с кем другим, кроме как со своим. 6. Так и нам, некогда отчужденным и враждебным по укорененности в злых делах,[2838] Он возвращает милость Творца, оскорбление Которому мы нанесли, почитая тварь вместо Него.[2839] Если же < апостол > и говорит, что Церковь есть Тело Христово — так как здесь он глаголет, что он исполняет в <своей> плоти оставшееся от тягот Христа за Его Тело, которое есть Церковь,[2840] — он посредством этого не отделяет полностью упоминание тела от субстанции плоти. Действительно, он и выше говорит, что мы примиряемся в Его Теле через смерть,[2841] конечно, в том Теле, в котором Он, умерший посредством плоти, а не посредством Церкви, мог умереть,[2842] ради Церкви, разумеется, заменив телом — тело, плотским —духовное. 7. Но если он убеждает остерегаться изящных речей и философии как пустого обольщения, которое находится в соответствии с элементами мира[2843] — говоря не о соответствии небу и земле, но о соответствии мирским наукам и обучению, а именно преданию людей,[2844] изящно говорящих и философствующих, — будет делом долгим и относящимся кдругому труду доказывать, что этим изречением осуждаются все ереси, которые состоят из силы изящных речей и правил философии. Но пусть Маркион, выводящий <своего> бога тупым,[2845] дабы не объявлять его внушающим страх, признает основной принцип своей веры происходящим из школы Эпикура; <Маркион,> даже положения из портика стоиков помещающий рядом с Богом–Творцом, отрицающий воскресение плоти, которое, подобно ему, не признаёт ни одна философия. 8. От изобретений ее наша истина отстоит столь далеко, что и страшится гнев Божий вызвать, и твердо верит, что Он произвел все из ничего, и обещает, что Он восстановит ту же самую плоть, и не стыдится, что Христос был рожден из чрева Девы, хотя <над этим> смеются философы и еретики, и сами язычники. Ведь глупое мира избрал Бог, чтобы смутить мудрых,[2846] — Тот, без сомнения, Который в виду этого Своего установления заранее грозил погубить мудрость мудрых.[2847] Благодаря этой простоте истины, противоположной изящным речам и философии, мы не можем превратно мудрствовать. 9. Наконец, если Бог оживит нас со Христом, прощая нам грехи,[2848] то мы не можем верить, что грехи прощаются тем, по отношению к которому они не были совершены, поскольку он не был известен ранее. Ну что же теперь, когда <апостол> говорит: Никто да не судит вас за пищу и питье, и в отношении праздничного дня, новомесячия и субботы, которые суть тень будущего, тело же — Христа,[2849] — что тебе кажется, Маркион? О Законе мы уже не рассуждаем, если не считать того, что и здесь < апостол > учит, каким образом <Закон> был отменен, а именно при переходе от тени к телу, т. е. от образов — к истине, а это есть Христос. Следовательно, и тень принадлежит Тому, Кому и тело, т. е. и Закон принадлежит Тому, <Кому>[2850] и Христос. Удели одному Богу Закон, а другому богу — Христа, если можешь отделить некую тень от того тела, которому принадлежит тень. Христос очевидно принадлежит Закону, если является телом тени. 10. Если же <апостол> упрекает некоторых, которые на основании видений ангелов[2851] говорят, что надо воздерживаться от пищи — не прикасайся, не вкушай,[2852] — желая выступать в смиренномудрии, не держась Главы,[2853] то он не наносит этим удар по Закону и Моисею, словно бы тот на основании ангельского суеверия заявил о запрещении некоторых яств. 11. Ибо известно, что Моисей получил Закон от Бога<, а не от ангелов>. Наконец, эти правила — что по заповедям, — говорит, — и учению человеческому,[2854] — он отнес к тем, которые не держатся Главы, т. е. Самого Того, в Котором все подытоживается[2855] [во Христа],[2856] будучи возвращенным к началу, в том числе и различение[2857] яств. Что касается остальных заповедей, являющихся точно такими же, то следует удовлетвориться <нашим> данным в другом месте объяснением того, как они произошли от Творца, Который, намереваясь творить все новое,[2858] когда предвещал, что старое минует, и предписывал: обновите себе новую новину,[2859] — уже тогда учил совлечь с себя ветхого человека и облечься в нового.[2860]

Глава 20. О различных побуждениях к проповедованию, об образе Бога и образе человека, о прибыли и убытке апостола, о небесном гражданстве и звездах, о преображении тела (Флп.)

1. Когда < апостол > говорит о многообразии проповеди — что одни люди благодаря упованию на его узы смелее возвещают слово, другие — из–за зависти и раздора, некоторые же даже из–за славы слова, многие — из–за любви, кое–кто из–за ревности, иные уже и из–за соперничества проповедуют Христа,