Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу - [7]
– Не хочешь выкидывать – раздари, – пожал он плечами.
– Но… но…
– Подумай о том, что тебе на самом деле нужно, – продолжил брат Пон весело. – Вспомни, насколько легко и приятно существовать, не имея ничего, кроме одежды и сумки для подношений!
«Ну да, в вате или стойбище диких аскетов», – хотелось сказать мне, но я смолчал.
Вот, например, подарок от брата – монгольская маска, оскаленный синекожий демон… Или картина с видом Толедо, напоминание о давнем, еще прошлого века, путешествии в Европу…
Разве можно избавиться от них просто так?
– Не стой столбом, а то я сам все сделаю, – и брат Пон, распахнув дверцы шкафа с одеждой, принялся выгружать шмотки прямо на пол.
Я протестующе вскинул руки, издал судорожный писк, но сказать ничего не успел. Внутри меня нечто переместилось, словно желудок поменялся местами с печенью, и я ощутил, как отступает беспокойство, рассеивается тревога, исчезает страх.
Сгинула эгоистическая фиксация, сосредоточенность на интересах того фальшивого скопления ощущений, которое мы обычно именуем собой, я вошел в «состояние Пустоты». Мягкий щекочущий покой заполнил меня до горлышка, я перестал соотносить каждое действие с собственной личностью, с пользой и вредом для нее.
И отправился на кухню, туда, где хранились пакеты для мусора.
Путешествие в Толедо я помню и так, а брат наверняка давно забыл, что подарил мне эту маску, да и вероятность того, что он приедет в Таиланд и проверит ее наличие, близка к нулю…
Я не особенно задумывался, что именно делаю, складывая в мешки одежду, посуду, безделушки, вовсе неведомо как попавшее ко мне барахло вроде порванных ласт, старого пляжного покрывала с прожженной дырой в центре или набора полиролей для мебели.
– Отлично, только не останавливайся, – приговаривал брат Пон, помогая мне. – Замечательно… Кому-то приходится заниматься такими вот вещами, чтобы добиться свободы, а кому-то достаточно посетить Лумпини, место рождения Просветленного, Бодх-Гаю, где он обрел просветление, Сарнатх, отмеченный тем, что там пришло в движение Колесо Дхармы, и Кушинагар, место его ухода в окончательную нирвану, расставания с миром иллюзий.
В другой ситуации я обязательно начал бы задавать вопросы по поводу этих географических пунктов, но в этот момент небосвод моего сознания не омрачила даже крошечная тучка интереса.
Зато когда принялся выносить мешки и отвозить их на лифте вниз, к мусорным бакам, невольно вспомнил наше с братом Поном бегство из деревни мои в Лаосе. Тогда я точно в таком же состоянии Пустоты, достигнутом, правда, куда с большим трудом, сумел незамеченным выскользнуть из охраняемой хижины.
Сейчас же обитатели нашего кондо, обычно любопытные и охочие до того, чтобы совать нос в проблемы соседей, не обращали на меня внимания, хотя занимался я не самым обычным делом. Встретившиеся в коридоре или внизу, на стоянке, проходили мимо, ехавшие вместе в лифте смотрели в сторону, будто меня рядом не было.
Монах не ошибался, утверждая, что люди реагируют на грохот мусора, который мы обычно носим внутри.
К тому времени, когда побагровевшее и раздувшееся солнце повисло над морем и заглянуло в окна апартаментов, я вынес из них практически все, что мог считать своим. Оставшиеся вещи сложил в рюкзак: ноутбук, пару смен белья, зубную пасту со щеткой и бритву, ну и папку с документами.
В этот момент я ощущал невероятную легкость, готовность воспарить над полом, но одновременно и слабую печаль, словно расстался с дорогим сердцу предметом, оставить у себя который не позволяют обстоятельства.
Осматривая комнату в последний раз – не забыл ли чего, – обнаружил на телевизоре алый цветок бутен.
– Брат Пон, – сказал я, вертя его в руках, – зачем вы дали это мне позавчера?
– Ну как зачем? – монах усмехнулся. – Как напоминание о том, что мир текуч. Изменчивая реальность всецело определяется нашим сознанием и выглядит стабильной только потому, что мы ее таковой делаем. Неужели ты запамятовал, как сорвал это с ветки?
Когда мы вышли в коридор и я запер дверь на ключ, из соседних апартаментов вывалились приятели-немцы, типичные европейские богатые пенсионеры, каких в Паттайе не меньше, чем мух на помойке.
Один из них жил тут, другой регулярно приходил к нему в гости, выпить пива, посмотреть футбол.
– А-а-а! – завопил один, увидев меня. – Май френд! Халло! Халло!
Но в следующий момент в голубых глазах возникла неуверенность, и их хозяин принялся чесать в затылке. Второй пенсионер буркнул что-то по-немецки, и они затопали в сторону лифта, обмениваясь репликами.
– Ну вот, ты почти уже перестал существовать, – сказал брат Пон. – Это здорово.
Мы спустились на первый этаж, где я отдал ключи менеджеру.
– От машины тоже нужно избавиться? – поинтересовался я, когда мы подошли к моему «Ниссану».
Продать автомобиль можно, но сделать это быстро, за день-два, не выйдет, поскольку зарегистрирован он не на меня лично, а на мою фирму.
– Нет, она нам пригодится, – брат Пон нежно похлопал автомобиль по капоту. – Забирайся, поехали, мне как раз нужно навестить друзей…
Не задавая вопросов, я уселся за руль.
