Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке - [28]
Газеты публиковали самые неутешительные размышления о британской военной машине. В «Boston Gazette» было перепечатано описание турецких янычар, заимствованное у английского путешественника и, скорее всего, фэнтезийное: «Когда появляется султан, воцаряется глубокое молчание. Янычары стоят вдоль улицы от дворца до мечети. У них нет никакого оружия. Они стоят, скрестив руки, и кланяются лишь султану и визирам, а те отвечают на приветствия. Я спросил командира янычар, почему у них нет оружия. „Оружие! — ответил он. — О неверный, оружие у нас для наших врагов, а нашими подданными мы правим с помощью закона“»[329]. Намек был совершенно прозрачен. Турция, хрестоматийный пример деспотизма, противопоставлялась в положительном смысле Великобритании, образцу конституционализма.
В истории американской журналистики весь этот поток сообщений получил наименование «историй о жестокости» (atrocity stories), и их достоверность ставится под сомнение. Однако следует уточнить, что не все сюжеты из «Дневника времен» касаются именно жестокости; в соответствии с тогдашними бостонскими нравами, солдат могли порицать, например, за игру в мяч в воскресенье. С вопросом о достоверности сведений тоже не все так просто. Некоторые истории, вполне вероятно, и в самом деле выдуманы С. Адамсом и его соавторами. На это намекает безымянность их героев или «говорящие», условные имена, как в рассказе о насильственной вербовке в Норфолке. Но в других случаях солдат и их жертв называют по имени, а сюжет получает реальное развитие. Так, офицера, призвавшего рабов к сопротивлению, пытались впоследствии привлечь к суду.
Многие страхи и обвинения, связанные с гарнизоном, имели реальные основания. Без сомнения, нарушения дисциплины и прочее девиантное поведение случались в английской армии не реже, чем в любой другой. Реальной была практика насильственной вербовки. И конечно же, военные не собирались считаться с местными культурными особенностями и уважать «бунтовские» символы вроде «столпов свободы».
Но даже если бы армия вела себя безукоризненно добропорядочно и толерантно, ее восприятие в колониях вряд ли было бы позитивным. Бесчинства солдат — подлинные или только приписываемые им — лишь подтверждали общее представление о сущности наемных армий и их роли в социуме.
Прежде всего, виги с полным на то основанием опасались, что войска посланы в Америку именно против них. «Boston Evening Post» меланхолически отмечала: «Пушечное ядро несет с собой весомые и неопровержимые аргументы; и укол штыком в бок убеждает мгновенно»[330]. Нью-йоркские виги заметно нервничали при мысли о возможных действиях гарнизона в их собственном городе. Перепечатка из «New York Journal» отражала недоумение и шок колонистов: «Мы видим, как оружие Великобритании, так недавно повергавшее в ужас ее врагов, теперь готово к применению против ее бедных беззащитных колоний»[331]. Противопоставление былой славы британской армии, победоносно сражавшейся во время Семилетней войны, и ее новой роли «усмирителей» было очень характерно.
Однако С. Адамс не останавливался на этой простой мысли. Он прибегал к более глубокому теоретическому осмыслению сущности профессиональных армий. В отличие от Свифта, Адамс обращался не к истории возникновения данного института. Его скорее беспокоил правовой статус военных. В британской армии XVIII в. действовала собственная судебная система, от полковых судов до генерального военного суда. Практика наказаний была жестокой[332], но Адамса волновало другое. Он считал, что само по себе наличие отдельного правосудия для армии провоцировало корпоративный дух и могло привести к узурпации военными контроля над гражданской властью. Здесь прочитывались реминисценции из римской истории, легко возникавшие в памяти людей XVIII в. Адамс рассуждал: «Солдатами на деле правят не законы их страны, но закон, созданный исключительно для них. Это может со временем навести их на мысль о том, что они — отдельная организация, отличная от остального народа. А поскольку у них и только у них в руках меч, они могут рано или поздно счесть себя господами, а не слугами народа»[333]. Соответственно, он поднял тревогу еще до возникновения проблем с гарнизоном в Бостоне и в дальнейшем не оставлял избранной темы. Облюбованную им тактику раскрывал один из его псевдонимов: Principiis Obsta — «В самом начале [болезнь] пресеки»[334].
На протяжении более двух лет, с 1768 по 1770 гг. Адамс вел постоянную антиармейскую пропаганду под изысканными латинскими девизами — «Principiis Obsta» в «Boston Gazette» и «Cedant arma togae»[335] в «Boston Post». Затем он начал серии «Кандид» в «Boston Post», «Vindex»[336] в «Boston Gazette». В это же время под десятком псевдонимов выходили его статьи в «Boston News-Letter»[337]. Он объявлял расквартирование войск в Бостоне беспрецедентным нарушением английских законов и предсказывал установление в Массачусетсе военного правления и тирании. Говоря об этом, Адамс не уставал напоминать о принципах народного суверенитета: постоянные армии «всегда опасны для гражданской свободы, и народ имеет неотъемлемое право судить об их необходимости»
