Ветка затрещала совсем громко, грозя переломиться, но Пэлто с неожиданной ловкостью уже переметнулся на другую ветку, потолще. А потом еще, еще, все выше. Фард стоял, задрав голову. Не каждый день такую картину увидишь – деревенский мельник, сидящий высоко на дереве.
- Ну, нашел орехи?
- Пустые. Прошлогодние! - в Фарда полетела шишка.
- Как слезать будешь?
Вниз полетела еще одна шишка, а мельник полез выше. Фарду показалось, что он увидел мелькнувший среди веток огромный изогнутый рыжий хвост. Однако, высоко забрался. Если Пэлто сверзнется с такой высоты – костей от мельника не соберешь.
- Почему ты позволил ему залезть на дерево?
Фард обернулся. В десятке шагов от него стояла Гут. И все сразу встало на свои места.
- Ты! – рыкнул он. Шагнул вперед. В горло бы вцепился - да нечем! – Чем ты нас опоила? Ведьма! Что мы тебе сделали?!
- Что вы мне сделали? – голос Гут медленно-напевен. – Да ничего. Ничего. Не вы будто смеялись над убогой хромоножкой Гут. И в глаза, и за глаза. Потешались. Венок обручальный на дверь мне повесили – смешно было, да?
Фард нахмурился. Потом вспомнил. Да, парни его тогда уговорили на ночные гуляния в канун Солнцева дня. И он в шутку повесил венок на дверь дома матушки Кыс – не все же его двери страдать? Тогда это и вправду показалось забавным.
- Что, такая память на зло долгая? – ярость как-то поутихла. – Может, это и деревню ты… спалила? За то, что смеялись над тобой?
- Да репей тебе на язык! – вспылила Гут. – Как только повернулся он у тебя такое сказать!
А потом махнула рукой устало и села на землю.
- Не хотела я вас ничем опаивать. А тут… на глаза мне попались веретяги.
- Чего? – Фард хотел почесать в затылке, но вместо этого ошелестил себе лицо перьями. А по макушке снова прилетело прошлогодней шишкой – Пэлто там не скучал, где-то в ветвях сосны. – Слушай, а я… навсегда таким останусь?
Гут подняла голову, оглядела его, усмехнулась.
- Не нравится? Красавец сизокрылый. Оперенье так и блестит…
- Были бы у меня руки!..
- Да уж, руками ты творить мастер… - непонятно как-то усмехнулась Гут. И глумливо, и с почтением. – Не переживай. Завтра к утру все пройдет. Веретяга – гриб редкий. Я его никогда не видела – чтобы так, просто, в лесу рос. Матушка сказывала, что он в самой глухой тайной чаще растет. У нее он в порошке уже был, истолчен. Только так правильное зелье получится.
- Да какое зелье?!
- У тебя никак и мозги птичьи стали? – сощурилась в усмешке Гут. – Глаза, я вон отсюда вижу, желтые стали.
- Смейся-смейся… - насупил брови Фард. – Завтра тебе все отольется. Пригрели сиротку, пожалели…
- А ты на жалость не дави. И не пугай. Жалеть не обучены, да и пуганные, - неожиданно сурово ответила Гут. – Слушать дальше будешь?
Тут и в Гут прилетело шишкой.
- Так ее! – поддержал Пэлто Фард. А потом все же пошел на мировую. – Что там твои грибы? Оборотные, что ли?
- Додумался, слава Лесу! Да только их готовить надо хитро, матушка меня не научила. Ежели зелье верное приготовить – так навсегда можно человека в зверя обратить – коли выдержит, не помрет. Я вам так, в отвар ягодный бросила чуть-чуть. Посмотреть.
- Посмотреть?! – взревел Фард. – А если бы мы и окочурились тут с мельником?!
- От одного гриба - вряд ли. А вот если бы я все высыпала, - тут Гут из кармана передника вытряхнула несколько неказистых с виду грибов. – То сейчас бы не говорила с тобой.
Фард насупился еще больше.
- Благодарить тебя теперь, что ли?
- Да уж не серчать. Будем считать, что мы квиты, кузнец. За венок обручальный для хромоножки Гут.
- А Пэлто чем повинен?
- Глазастый больно. Да не в тех местах, где надо.
Сверху донеслось возмущенное цоканье и полетела еще одна шишка. Судя по всему, Пэлто их разговор слышал. А вот дар человеческой речи временно потерял.
- А почему птица-то? И белка? – Фард присел рядом. Мир – ну, значит, мир. До утра так точно.
- А это уж не моя воля. Это кто как. Какой зверь в тебе сидит – такой и просыпается.
- Во мне, стало быть, птица?
- Не просто птица – туманный ястреб, - Гут вдруг бережно погладила гладкое оперение. Шепотом: – Крыло должно быть снизу белое. Подними.
Фард послушно поднял руку-крыло. В лучах солнца белизна перьев слепила.
- Разве они залетают в Полесье?
- Как видишь, один залетел, - нежданно светло и по-доброму улыбнулась Гут.
__________
А потом они сидели у костра и ели хлеб. Гут заварила трав и Фард пил пряный настой, отмахнувшись от подозрений - куда уж хуже-то?
- Что с мельником делать будем?
- Сам слезет, - отмахнулась Гут. – Вы мужики здоровенные, крепкие. На вас грибы и не подействовали, считай, - Фард хмыкнул, выражая несогласие. - У тебя вон глаза уже снова почти голубые стали. Может быть, до утра ждать не придется. С Пэлто так же. Как зелье ослабевать станет – он поймет, что вниз надо, пока еще какие-то беличьи ухватки остались, и они помогут ему спуститься вниз. А не поймет – туда ему, дурню, и дорога. Эй, мельник, не хочешь спуститься? – звонко крикнула Гут.
В ответ ей донеслось возмущенное цоканье. Шишка не долетела.
Гут пересела ближе к Фарду. Протянула руку к ножнам, лежавшим подле него.
- Можно?
Ему хотелось крикнуть: «Нет! Не трогай!». Но пересилил себя. Кивнул кратко и уткнулся носом в котелок.
