Простые вещи - [5]

Саня попробовал примерить кольцо. Оно едва налезло на мизинец. Никаких сомнений — женское. Он положил кольцо на ладонь, камень в солнечном луче вспыхнул ярким синим огонечком. Понравился огонек Игрунку: было в нем что-то отчаянно радостное. А в тени камень поседел, приобрел глубину, стал маняще таинственным. В голову Сане полезла всякая чертовщина. А что, если с родовым кольцом связано страшное проклятие? Или, напротив, благословение? Из поколения в поколение передается проклятие, и тот, кто надел кольцо… Словом, всевозможная романтическая чепуха. Ведь сколько необыкновенных историй сочинено о кольцах, перстнях, драгоценных камушках! Какую им только силу не приписывали! В сказках повернешь кольцо — и стал невидимкой, получил кошель денег, перелетел на другой конец света — обрел власть над джинном, что исполнит три желания, а иногда и больше. А не сказочные кольца чаще всего приносили несчастья. Интересно, чего бы пожелал для себя Саня от волшебного кольца? Чтобы сад снова одичал? Или чтобы твердокаменная Катенька стала кроткой и ласковой? Или чтобы он научился видеть людей насквозь? Или чтобы Катенька его насквозь увидела? Почувствовав, что мысли вновь потекли в запретное русло, он приказал себе сосредоточиться на кольце. Смотрел и радовался игре исседа-синего, будто бы лоснящегося, камня. Есть в нем загадка, нет сомнения, и он ее разгадает, это точно.

Александр Павлович положил кольцо на стеллаж рядом с лупой, и оно оттуда сверкнуло ему синей вспышкой, словно рассмеялось и подмигнуло. Нрав у кольца был явно веселый, несчастий пока оно не сулило. Значит, так: надо узнать, на каком камне сделана печатка, когда нанесена резьба. Хорошо бы воска купить и посмотреть, какой получится отпечаток. Воск, правда, раньше был особый. Нынешним стеарином его не заменишь.

Настроение у Александра Павловича сделалось прямо-таки лучезарным. Он брился и все поглядывал на кольцо, а оно ему, смеясь, подмигивало синими вспышками. «Ну что ж, поедем в Москву, прогуляемся, — мысленно обратился он к синеглазому колечку, — посмотрим, счастливое ты или несчастливое?»

Он положил кольцо в карманчик бумажника и спустился вниз; на столе в кухне стояли две чашки, и очень вкусно пахло кофе. Вера сидела тут же на диванчике и явно его ждала.

— Поверьте, я ничего дурного не хотела. Мне и в голову не могло прийти, что вы дорожите… Даже не знаю, собственно, чем… В общем, когда-то у вас в саду все примерно так и было. Прошу простить, я и подумать не могла…

— Отболит — прощу, — честно сказал Александр Павлович. — А раз не можете думать, так никуда не лезьте. И зарубите себе на носу — ничего нельзя делать в чужом доме без спроса!

Вера не стала оправдываться, мол, не хотела упустить весеннее время. Когда и работать в саду, как не весной?

— Я подожду, — сказала она и взялась за кофейник.

— Нет, нет, избавьте меня от своих забот, — сухо сказал Александр Павлович и тут же вышел.

Он не мог понять, как эта молодая женщина еще недавно могла вызывать у него симпатию, а иной раз и что-то вроде нежности? Сейчас он чувствовал только неприязнь, не хотел даже находиться с ней рядом. Только природная деликатность мешала ему выставить ее тут же за дверь.

«В Москве попью кофе», — решил про себя Александр Павлович и направился к гаражу.

Сидя за рулем, он всегда успокаивался, успокоился и на этот раз. Серая лента дороги вилась среди зеленых полей, на горизонте темнел лесок, но кто знает? Может, и там уже росли не грибы, а заборы?

Поселки и деревеньки между тем попадались все чаще, и раздраженный, встревоженный взгляд Сани невольно отмечал, что на бывших полянах, там и здесь, поближе и подальше, рокочет, гудит шмелем техника, сгружается песок и доски, что-то равняют, что-то копают, воздвигая один подле другого, окно в окно, готические замки. Только теперь он заметил, что за какой-то год изменился привычный глазу ландшафт. Заборов и стен стало гораздо больше — деревянных, кирпичных, глухих, высоких, — одни огораживали участки, другие целые поселки, где теснились друг к другу массивные особняки, а у ворот белел домишко охранника. Поля и веси обживались. Видно, всем захотелось обзавестись собственным углом и отгородиться от всех остальных.

«Крепко мы, видно, насолили друг другу, если сразу поворачиваемся к соседям глухой стеной, уродуя все вокруг, — с усмешкой подумал Саня. — А ведь когда-то были эстетами, православие выбрали из-за небесной красоты службы… Только давно это было и скорее всего неправда…»

Проехал еще немного и сам с собой не согласился: «Нет, эстетами все-таки были, вон какие колечки делали, до сих пор синевой и серебром радуют. Предки наши понимали толк в вещах, в гармонии материалов…»

Подъезжая к Москве, Александр Павлович задумался, кого ему навестить сначала — Ляльку или родителей? С Лялькой, кстати, хорошо бы и рабочие дела обсудить, узнать, какие в редакции планы на будущее и на что он может рассчитывать. А то из-за киношных дел он на время выпал из книгоиздательского процесса. Сразу, конечно, он за работу не возьмется, сначала немного отдохнет, на себя поработает, а с осени, хочешь не хочешь, придется на хлеб зарабатывать.