Простые вещи, или Причинение справедливости - [20]

— Отличный план!

— Это еще не план, а только подготовка, — медленно проговорила Наталья, глядя в глаза бывшему мужу. — Привезешь мне ноутбук, завтра же. Новый, самый мощный, с выходом в Интернет. Приедешь вместе с нотариусом, оформим на тебя доверенность на продажу моей машины. Продашь ее как можно быстрее, деньги пока оставишь себе, они скоро мне пригодятся. Пока все понятно?

— Мон шер, а что ты задумала? — ошарашенный Лазарев, казалось, даже развеселился. — Я и так для тебя все сделаю, на что тебе деньги?

— Максим, любезный мой друг, во-первых, я не хочу твоих денег, — «твоих» прозвучало несколько обидно. — Мы же об этом говорили давно и решили все окончательно, помнишь?

Виновато кивнув, Лазарев поскучнел. Да, такой разговор имел место, и тогда Натаха проявила непреклонность: только дружба и никаких вспомоществований, напоминающих алименты. Со временем оказалось, что она была права. Лазарев тогда еще удивился, насколько его жена может быть так устойчиво тверда к воздействию разъедающих самооценку женщины семейных катаклизмов. В этом смысле ее характер демонстрировал характеристики титановых лопаток турбины ракетоносителя! И в то же время Наташа всегда оставалась доброжелательной.

— Во-вторых, — дожимала Наталья, — мне нужно много денег, у тебя все равно столько нет. Кредит мне не дадут, скорее всего, уже никогда — в банках сидят не дураки, чтобы хоть рубль одолжить больной с таким диагнозом.

— Постой, но ты только что сказала…

— Сказала, но откуда они знают, что у меня изменились планы насчет своего пребывания на этом свете? У них базы, Макс, и в этих базах я навечно внесена в «блэк-лист», даже если доживу до ста лет. Где они берут сведения — понятия не имею, но я заметила, что за последние три месяца мне не поступил ни один звонок или сообщение с предложением о кредите. Хорошенькая статистика? — нервно хихикнув, Наталья подмигнула.

— Наташа, — Лазарев не усидел на месте, вскочил и принялся шарить по карманам в поисках сигарет. Он курил до сих пор, хотя и редко. Опомнившись, раздраженно встряхнул головой и наставил указательный палец на Наталью. — Ты изменилась, и весьма. Знаешь, это не предмет для шуток. Ты меня пугаешь. Ладно, продолжай, сколько же тебе надо? И зачем, позволь узнать? Может быть я все же…

— Ты — нет. Я у тебя не возьму. Ни у кого не возьму. Мне нужно пятьдесят тысяч евро, на первое время. Зачем — расскажу потом, обязательно расскажу. Привезешь мне доверенного риэлтора, я знаю, у тебя имеется неглупый и почти честный. Пусть продаст мою квартиру, но только быстро. Возможно, и даже наверняка квартира стоит больше, но времени у меня нет.

— Ну что ж, теперь я вижу, что травмы головы не проходят бесследно.

Наталья поморщилась. Несмотря на свое рафинированное воспитание и любовь к английской поэзии девятнадцатого века, причем в оригинале, Лазарев питал пристрастие к неуклюжим остротам, попахивающим кабаком. Дурак. Ладно, придется ему объяснить. Конечно, не все, далеко не все, но держать в неведении совсем уж подленько.

— Уговорил. Тогда внимай, мой первый друг, мой друг бесценный, — Наташа улыбнулась, увидев, как растерянно моргнул Макс, отвыкший от ее любви к Александру Сергеевичу. — Я всю жизнь жила для кого-то. Для тебя, для Аньки… Для работы еще этой дурацкой, что уж совсем бессмысленно и неудобоваримо, и теперь я это понимаю. Наверное, то, что я скажу, прозвучит эгоистично, но для меня нет ничего важнее моей жизни. Не знаю, сколько мне осталось, но у меня больше нет желания пускать пузыри в этом болоте. Я стала другая, наверное, ты заметил. Я хочу пожить для себя и так, как мне нравится. В общем… для этого мне надо купить ресторан во Вьетнаме.

Коготок эфемерной сущности, которую иногда называют совестью, небольно царапнул Наташино сердце. Ресторан во Вьетнаме был, конечно, полной ерундой, в которую Лазарев, очевидно, и не поверил, но из врожденной деликатности до правды докапываться не стал. Он просто закашлялся, ошалело тряся головой. Натаха и раньше была непредсказуемым субъектом, но в этот раз! Впрочем, ни капли сомнений в том, что она сделает так, как сказала, у Лазарева не оставалось.

— И вот еще что, — Наталья осторожно коснулась руки Макса, — мне нужно подыскать человека для того, чтобы это все оформить. Придется ездить за рубеж, конечно, это все будет оплачено. Наверняка у тебя кто-то есть на примете? Он должен знать пару языков, разбираться в европейском корпоративном праве, обладать юридическим образованием. Хм, наверное, еще и экономическим. А еще я должна ему доверять. Это должен быть очень, очень надежный человек. Есть такой?

— Что ж… Раз ты все решила, мне ничего иного не остается, как принять твой план действий. Касательно твоей просьбы. С Алексеем Кудриным, Виктором Геращенко и Евгением Ясиным я не знаком, — Максим Николаевич все еще пребывал в растерянности и не скрывал язвительной обиды. — Лифшиц тебя устроит? Помнишь Лифшица? Ну, конечно же, помнишь. Семен Авраамович сейчас в Дюссельдорфе обретается, что-то связанное с протезированием и ортопедией. То ли импланты делает, то ли еще каких-то франкенштейнов. В Излучинске не бывает, но бывает в Москве, притом частенько. Позвоню ему.