Простые радости - [23]

В больших церковных входных дверях появились двое мужчин в плащах и натянутых до самых носов шляпах. А между ними гордо шествовал Уолтер Норт с перчатками в руках и широченной улыбкой на лице. Он снял шляпу и пальто и передал их мужчине слева.

Норт кивнул докладчику на сцене, который стоял как зачарованный, слегка приоткрыв рот.

— Продолжайте, пожалуйста, не позволяйте мне прерывать ваше выступление, — сказал Норт, все еще улыбаясь, прошел к стене и прислонился к ней, скрестив на груди руки. Его спутники последовали его примеру.

Докладчик начал заикаться, заглядывать в бумаги и с трудом заставил себя выдавить несколько фраз. Но вскоре голос его стал более уверенным, а к концу выступления даже несколько вызывающим.

— Некоторые округа в определенных штатах законодательно запретили строительство надземных водонапорных башен и цистерн, считая, что это небезопасно для окрестных жителей, — авторитетно сообщил он. — Представьте себе давление воды на стенки цистерны. Это не дает мне спокойно спать ночами. Малейший дефект в стали, и цистерну может разорвать внутренним давлением. А если одна цистерна взорвется в сторону другой, то та также не выдержит. О последствиях я даже думать боюсь.

Он с силой ударил указкой по карте, показывая малонаселенные места, вполне уместные и подходящие для вышеуказанных целей.

Миссис Диксон поблагодарила его, а аудитория заулюлюкала и зааплодировала в знак одобрения.

— А сейчас, — сказала миссис Диксон, — я бы хотела представить вам мистера Уолтера Норта, президента окружного совета, который любезно согласился посетить наш митинг и познакомить нас с точкой зрения окружных властей на эту проблему.

Норт уверенно прошел по центральному проходу, игнорируя гневные взгляды с обеих сторон, поднялся на кафедру и повернулся лицом к собравшимся. Яркий свет отражался от его блестящих желтоватых прилизанных волос.

— Добрый вечер всем и каждому, — начал он в своей обычной манере, будто обращался к маленькому ребенку. — Отлично, что вы все пришли, несмотря на холодную, ветреную погоду, чтобы показать свою заинтересованность в том, что происходит в вашем округе. И я знаю это. Поэтому-то у нас всех такой прекрасный город.

Норт продолжал говорить, постоянно улыбаясь, пытаясь умаслить толпу, но сегодня это давалось ему с большим трудом, чем обычно, отметила Сьюзен. Сегодня здесь собралась не привычная ему группа политических сторонников и соратников, готовых поддакивать любой его прихоти. Люди, заполнившие церковь, сидели со скрещенными на груди руками, бросая ему вызов своим суровым видом и негромким ропотом, пока он пытался изложить причины, по которым решено было выбрать именно их поселок.

Наконец один мужчина в заднем ряду поднялся, ткнул пальцем в сторону Норта и закричал:

— Все это куча вранья, мистер! Вам плевать на нас всех!

Широкая улыбка президента окружного совета стала еще шире, еще приветливее.

— Это, конечно, неправда… — начал он.

— Он прав. — Невысокая седовласая леди, сидевшая в первых рядах, вскочила и потрясла кулаком в сторону Норта. — Где вы живете? Как бы вам понравилось, если б на вашем заднем дворе выстроили этих огромных монстров?

В церкви поднялся невообразимый шум. Каждый старался перекричать других.

Норт перестал говорить, и его деланно приветливая улыбка превратилась в гневную гримасу. Голос его не мог больше покрыть шум возбужденной толпы. Он продолжал взирать на кричащих избирателей и хмурился сильнее и сильнее. Потом медленно, почти горестно покачал головой, повернулся и взглянул на миссис Диксон, которая торжествующе смотрела на него в упор. Он резко развернулся, сошел с кафедры, быстро прошагал по центральному церковному проходу, глядя прямо перед собой, и вышел в главный холл.

Сьюзен вскочила, поспешила за ним и догнала его почти у самого выхода, где молчаливые спутники помогали президенту облачиться в плащ.

— Мистер Норт, могу я задать вам несколько вопросов, прежде чем вы уедете? — спросила запыхавшаяся Сьюзен.

Он резко повернулся, по-прежнему хмурясь. Но стоило только ему узнать ее, как это выражение немедленно сменилось уверенной и приветливой улыбкой.

— Вы ведь корреспондент «Курьера» Ороры, правда?

— Да. Сьюзен Уэллс.

— Да-да, я помню. О’кей, пожалуйста, задавайте.

— Мистер Норт, как вы знаете, эта группа собрала пять тысяч подписей против строительства водонапорных сооружений в своем поселке. Каков ваш ответ на этот протест?

— Я думаю, что, согласно планам наших инженеров, это расположение комплекса водонапорных башен — самое лучшее. Знаете, все хотят, чтобы у них была вода, но никто не желает, чтобы башни стояли около их дома. Но они должны где-то стоять, и это — лучшее место.

— Мистер Норт, насчет этих участков… я провела кое-какие изыскания, они числятся в документах как не подлежащие застройке.

Улыбка ни на мгновение не покинула лица мистера Норта, но Сьюзен заметила, как в его глазах что-то промелькнуло, какая-то неясная тень.

— Ну, именно поэтому-то они и хороши для строительства, — ответил он, и его улыбка расползлась почти от уха до уха.

— Да, но прежде чем было решено построить там водонапорные сооружения, земли практически ничего не стоили. А теперь они принесут своему владельцу изрядную денежную сумму, — настаивала Сьюзен. Она почти бежала, стараясь не отставать от уже направившегося к выходу Норта. — И между прочим, вы так и не предоставили мне те копии отчетов ваших инженеров, — крикнула Сьюзен ему вслед, когда Норт уже открывал дверь.