Простые люди древней Италии - [37]

Тяжеловооруженные гладиаторы сражались между собой; ретиарий никогда не бился с ретиарием. Обычным противником его был мурмилон; на его каске изображена рыба (полагают, что свое название он и получил от этой рыбы: ее звали "мурма"). Устроители игр считали, видимо, что они придадут особую остроту кровавой схватке, изобразив ее в виде невинной рыбной ловли. Ретиария поэтому и снарядили как рыбака, вручив ему сеть и трезубец, а у мурмилона поместили на каске изображение рыбы. "Не тебя ловлю, а рыбу! Убегаешь зачем, галл?",[15] — напевает ретиарий, преследуя мурмилона, увернувшегося от его сети.[16]

В гладиаторской школе имелась своя иерархия. Новичок, еще не выступавший на арене амфитеатра, назывался «новобранцем»; после какого-то очень небольшого числа сражений — может быть, даже после первого поединка — он становился «ветераном». Внутри каждой категории (мурмилоны, «фракийцы», ретиарии) людей группировали в соответствии с их силой и умением; было пять гладиаторских рангов. Гладиатор по мере усовершенствования повышался в ранге. Ранги эти назывались palus, и в гладиаторских надгробиях родные или друзья не забывают упомянуть, что умерший был гладиатором первого или второго ранга (третьим, не говоря уже о следующих, хвалиться было нечего).

О дне гладиаторских игр сообщалось заранее; на стенах домов крупными буквами писали объявления. В Помпеях хорошо сохранилось несколько таких надписей: "Гладиаторы эдила А. Суеттия Церта будут биться накануне июньских календ [31 мая]. Будет звериная травля; натянут полотно" (т. е. над амфитеатром будет натянут тент для защиты зрителей от дождя и солнца); "30 пар гладиаторов Аллия Нигидия Майя будут биться в 8-й, 7-й и 6-й день до декабрьских календ [22, 23 и 24 декабря]. Будет звериная травля". Иногда добавляются такие замечания: "отсрочки не будет", "в любую погоду" или "если погода позволит" — в этом случае устроитель игр, видимо, не располагал такими средствами, чтобы вдобавок ко всем расходам истратиться еще на тент для всего амфитеатра. Кроме таких надписей были и настоящие афиши — листки, в которых сообщались все подробности, касающиеся игр: имя устроителя; повод, по которому "даны гладиаторы"; число пар и «специальность» их ("фракиец", ретиарий и т. п.); число выступлений и побед, одержанных каждым. Такие афишки продавались в большом числе, и во время игр зрители в них заглядывали. Овидий рекомендовал молодому человеку приносить такие программки девушке, за которой он ухаживает.

Мало, надо думать, было людей, которые с бестрепетным спокойствием встречали день своего выступления на арене. Каждый понимал, что он идет на встречу со смертью; "за жизнь боремся" — сказано в эпитафии одного гладиатора, и перед этой смертельной борьбой не один человек содрогался и обливался потом, как тот гладиатор, великую муку которого один ритор с ужасающим бессердечием сравнил с беспокойством декламатора, приготовляющего речь. На арене почти все решал случай. Жребий мог назначить новичку, впервые выступающему в амфитеатре, страшного противника, искусного и жестокого; самый опытный боец мог промахнуться и получить такую рану, с которой продолжать поединок уже не было сил, и тут жизнь его целиком зависела от настроения зрителей: если он покорил их сердца своим мужеством и ловкостью, то они требовали пощады раненому; в амфитеатре поднимался единодушный вопль «отпустить»; люди махали платками и поднимали большие пальцы кверху. Если же он чем-то не угодил этой капризной и прихотливой толпе, пальцы опускались вниз, к земле, и под крики «добей» победитель поворачивал противника лицом вниз и всаживал ему нож в спину или в затылок.

Гладиаторские игры начинались торжественным шествием гладиаторов; в пурпурных, расшитых золотом туниках обходили они кругом арену. После этого парада начинался поединок, в котором бились деревянными мечами, показывая только свое искусство. Иногда на арену спускались хорошие фехтовальщики из числа зрителей: пусть посмотрят люди, что значит настоящее мастерство! Император Тит на играх в Реате (теперь Риети в Умбрии), своем родном городке, сразился в таком поединке с консулом Аллиеном. Коммод чрезвычайно любил выступать в этих поединках; побежденными, «естественно», по ядовитому замечанию историка Диона Кассия, оказывались его противники. После нескольких таких поединков начиналось настоящее сражение.

Прежде всего на арену выносили настоящее оружие — гладиаторы получали его только сейчас, на арене амфитеатра, — и тот, кто устраивал игры, проверял, достаточно ли оно остро. В надписях неоднократно встречается упоминание о том, что гладиаторы бились "острым оружием". Противники назначались один другому по жребию. Кровопролитие можно было сделать еще страшнее. Домициан, по-видимому, требовал, чтобы гладиаторы сражались без щита; иногда устроитель игр предварял их объявлением, что «отпуска» не будет: поединок должен длиться, пока один из противников не падет мертвым; раненому пощады не будет. Когда Домиций, дед Нерона, давал такие игры, Август, возмущенный этой бойней, указом запретил игры "без отпуска". Вряд ли эдикт этот строго соблюдался: в 242 г. н. э., например, магистрат Минтурн (городок в Лаций) хвалится, что он велел перебить всех побежденных, а это был цвет кампанских гладиаторов. На играх, устроенных в недавно открытом Флавиевом амфитеатре, Домициан заставил биться двух равных по силе гладиаторов до тех пор, пока оба не упали израненные и обессиленные, хотя зрители давно требовали «отпуска», как это было в обычае, если поединок длился долго, а победа не склонялась ни на одну сторону. Толпа, то ли устав ожидать развязки, то ли вдосталь налюбовавшись искусством противников, требовала прекращения поединка. Такой исход его на техническом языке амфитеатра именовался "отпустить стоящими" (т. е. когда оба бойца держались на ногах).