Пространство - [697]

Фред Джонсон хмыкнул. Фонтан урчал, успокаивающая музыка ни черта не успокаивала. Авасарале казалось, что она стоит на краю, но это была иллюзия — на деле все они давно шагнули за край.

— Берегите себя, Фред, — пожелала она.

— Будем на связи.

Объединенные силы безопасности ООН и Марса оцепили ради нее станцию трубы. Авасарала сидела в вагоне с затемненными стеклами, а у дверей расположились трое вооруженных мужчин. Пластиковые сиденья тянулись вдоль вагона, и она видела в стекле свое отражение. Лицо было усталым, зато при низкой силе тяжести выглядело моложе. Ей очень не нравились старческие брыли. Вагон шуршал по туннелю, по вакуумной, лишенной трения трубе. Авасарала прислонилась затылком к стене и на минуту закрыла глаза.

Марс был первым. Не первой станцией или колонией, а первой попыткой человечества разорвать связь с Землей. Дерзкой колонией, объявившей себя независимой. И, не окажись Соломон Эпштейн марсианином, не усовершенствуй он двигатель в самый подходящий момент, не миновать бы Марсу первой межпланетной войны. А так между планетами завязалась натянутая дружба, в которой каждая сторона смотрела на другую сверху вниз, и они вместе занялись освоением Солнечной системы. Так было, сколько Авасарала себя помнила.

Вот она, ловушка для старых политиков. Привычка живет дольше создавшей ее ситуации. Политик остается на месте, хотя ситуация, которая некогда подняла его на вершину, исчерпала себя. Соотношение сил изменилось, вместе с ним изменились модели, помогавшие разбираться, и Авасарале приходилось то и дело напоминать себе: раньше было не то, что сейчас. Прошлого больше нет.

В Наримане Авасарала вышла. На станции толпились местные, вынужденные дожидаться, пока проедет важная особа. На Земле это оказалась бы солянка из англосаксов и африканцев, азиатов и полинезийцев. Здесь все были марсианами, а она — землянкой. Пока охрана провожала ее к электрокарту, Авасарала гадала, кем они станут завтра. Новотерранцами, надо полагать? Если только самозахватчики не отстоят собственное название. А тогда?.. Илосионцы? Иллюзионцы? Чертовски глупо звучит.

И, господи, как же она устала! Шла ужасающе большая, ужасно опасная игра, и она так устала…

Ее проводили в отдельный зал в глубине ресторана. Здесь могли разместиться двести, а то и триста человек. Здесь были хрустальные люстры и настоящая серебряная посуда. Бокалы резного хрусталя и ковры, подражавшие древнему искусству персидского ковроткачества. Бобби Драпер сидела за столиком, и от одного ее присутствия все вокруг выглядело мелким.

— Вот те хрен, — сказала Авасарала, — я опоздала.

— Мне было сказано прийти пораньше, чтобы охрана успела проверить, — объяснила, вставая, Бобби. Авасарала подошла к ней. Странное дело: она легко и непринужденно обнимала Фреда Джонсона, в котором видела всего лишь политического соперника и инструмент. А Бобби Драпер ей по-настоящему нравилась, и Авасарала засомневалась, обнять ветерана артиллерии, подать ей руку или просто сесть рядом, словно они каждый день видятся. Она выбрала последнее.

— Как жизнь? — спросила она.

— На оплату счетов хватает, — ответила Бобби.

— И то неплохо.

Молодой человек с красивым жестким лицом и ухоженными руками призраком приблизился к ним, налил воды и вина.

— А вы как? — спросила Бобби.

— В общем неплохо. Мне сделали новое бедро. Арджуна уверяет, что я теперь скриплю.

— Ему слышно?

— Ему не привыкать. Вот новая работа совсем не по мне. Помощник генерального секретаря — было то, что надо. Власти — сколько угодно, а всякой хрени меньше. На новой должности приходится путешествовать. Встречаться с людьми.

— Вы и раньше встречались с людьми, — напомнила Бобби, которая не прикоснулась к вину и пила воду. — Это ваша работа — встречаться с людьми.

— Теперь приходится выезжать на места. На хрена лететь неделю ради разговора, который запросто можно провести по связи?

— Да, — улыбнулась Бобби, — насчет скрипа Арджуна прав.

— Не умничай, — велела Авасарала. Молодой красавец подал салат. Хрустящая капуста, редис, темные соленые оливки. Все овощи никогда не видели солнца. Авасарала взялась за вилку. — А теперь еще это!

— Я следила по новостям. Договор о прямом доступе к вратам?

— А, это фигня. Сунули репортерам, чтобы им было о чем посудачить. Зажарить предстоит рыбину покрупнее.

Бобби замерла, не донеся вилку до рта, нахмурилась. Авасарала залпом проглотила полстакана вина. Скорее всего, хорошего.

— Беда в том, — сказала она, выразительно тыча вилкой в сторону Бобби, — что я положилась на Холдена. Решила, что он ни в коем случае не сделает того, что я велю. Я не идиотка, но подумала, он останется самим собой.

— Как это?

Авасарала откусила кусок салатного листа.

— Знаешь, сколько кораблей стекаются к «Станции колец»? Уже сейчас — сейчас! — тысяча шестьсот, и каждый вглядывается в Новую Терру, как гадалка в кофейную гущу. Мы с Джонсоном послали Холдена посредником, чтобы показать всем, какая там выйдет чертова буча. Как мерзко все может обернуться. Я ожидала от него пресс-релизов на каждый чих. Сколько раз этот тип развязывал войны, а когда мне понадобился маленький конфликт — что сделал?.. Обернулся долбаным миротворцем!