Простой план - [16]

— А что, если бы ты была уверена, что не попадешься?

— Как можно быть уверенным в этом?

— Ну, скажем, ты бы знала, что деньги никто не разыскивает.

— А как бы я объяснила такую перемену в моем образе жизни? Роскошные наряды, поездки на Карибские острова, драгоценности, меха? Люди начали бы задавать вопросы.

— Ты бы переехала в другой город — туда, где тебя никто не знает.

Она покачала головой.

— Меня бы все время мучил страх перед разоблачением. Я бы просто не смогла спать по ночам. — Она уставилась на свои ногти. Они были покрыты ярко-красным лаком — такого же цвета была куртка Джекоба. Сара стерла с руки следы губной помады и повторила: — Нет. Я бы вернула деньги.

Я промолчал. Она поднесла ко рту миску, отхлебнула из нее молока и взглянула на меня.

— А ты бы взял их? — спросила она. Лица ее почти не было видно: его загораживало дно миски.

Я вздрогнул. Нагнувшись, принялся развязывать шнурок на ботинке.

Сара отставила миску.

— Мне кажется, здесь пахнет большой бедой.

— Предположим, тебе не грозит опасность быть пойманной. — Я резко взмахнул рукой, рассекая воздух, словно пытался усилить впечатление от своих слов. — А она и в самом деле полностью исключается.

Сара нахмурилась.

— Чьи это деньги?

— Что ты имеешь в виду? Они твои.

— Но у кого я их украла?

— У торговца наркотиками. У преступника, ограбившего банк.

— Но если бы речь шла о грабителе, тогда было бы ясно, что деньги принадлежат банку.

— Хорошо, представь, что это был торговец наркотиками.

— О, Хэнк, — вздохнула Сара. — Ты просто хочешь услышать от меня, что я взяла бы эти деньги.

— Но разве такой вариант для тебя неприемлем?

— Я допускаю, что в каких-то ситуациях я бы и подумала, прежде чем возвратить деньги.

Я не нашелся с ответом. Ее реакция оказалась совсем не той, на которую я рассчитывал. Она посмотрела в мою сторону.

— А почему ты меня об этом спрашиваешь?

Я вдруг подумал о том, что допустил ошибку. Мне стало ясно, что, рассуждая гипотетически, я и сам бы не взял денег. Я поднялся и направился в прихожую.

— Куда ты? — крикнула мне вслед Сара.

Я махнул рукой.

— Подожди.

Подойдя к стенному шкафу, я вытащил из-под куртки рюкзак и поволок его за собой по кафельному полу коридора в гостиную. Сара опять раскрыла книгу, но, увидев меня с мешком, тут же захлопнула ее.

— Что это?!. — воскликнула она.

Я подтащил рюкзак к камину, ослабил узел и с торжествующим видом вывалил его содержимое к ее ногам.

Деньги с шуршанием посыпались на медвежью шкуру.

Сара, отложив книгу на столик, в ужасе уставилась на них. Открыв рот, она безмолвствовала.

Я стоял перед ней, держа в руках пустой рюкзак.

— Это не сон, — проговорил я.

Она все не отводила взгляда от денег. Лицо моей жены приняло страдальческое выражение, словно ее только что ударили в грудь.

— Все в порядке, — сказал я. Опустившись на колени, я, вместо того чтобы начать складывать деньги обратно в мешок, провел по ним рукой. Бумажки были холодными на ощупь, мягкими и чуть потертыми, как кусочки ткани. Они были старыми, с легкими зазубринками по краям, и я подумал о миллионах рук, через которые они прошли, прежде чем оказаться в моих; их без конца вытаскивали из бумажников, кошельков и сейфов, и вот теперь они завершали свой бег по жизни, осев на полу моей гостиной.

— Ты взял их из своего магазина? — спросила Сара.

— Нет. Нашел.

— Но это же чьи-то деньги. Их уже наверняка разыскивают.

Я покачал головой.

— Никто их не ищет.

Она, казалось, не слушала меня.

— Здесь четыре миллиона долларов?

— Четыре миллиона четыреста тысяч.

— Вы с Джекобом нашли их?

Я кивнул, и Сара нахмурилась.

— Где?

Я рассказал ей про лисицу и Мэри-Бет, про то, как мы пробирались через парк, как увидели самолет. Когда я дошел до эпизода с птицей, Сара снова взглянула на мой лоб — на лице ее отразилось сочувствие, но она ничего не сказала.

Я закончил свой рассказ, и мы некоторое время молчали. Подняв с пола пачку денег, я протянул ее Саре. Мне хотелось, чтобы она дотронулась до нее, ощутила в своих руках этот тугой сверток, но она не стала этого делать.

— Ты ведь хочешь оставить их, я правильно поняла? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Думаю, что да. То есть я хочу сказать, что не вижу причин отказываться от них.

Она промолчала. Положив руки на живот, она уставилась на него, и во взгляде ее сквозила тревога. Ребенок опять брыкался.

— Если мы оставим их себе, — сказал я, — это на всю жизнь избавит нас от финансовых затруднений.

— У нас и сейчас их нет, Хэнк. У тебя хорошая работа. Нам не нужны эти миллионы.

Я задумчиво смотрел на огонь. Он постепенно затухал, язычки пламени становились все короче. Я привстал и подкинул в камин еще одно полено.

Вообще-то, Сара была права: нам грех было жаловаться — не то что Джекобу и Лу или даже моим родителям, которые лишь под старость достигли определенного уровня благополучия. Мы не особенно нуждались, и жизнь наша не была в этом смысле борьбой за кусок хлеба. Нас вполне можно было отнести к среднему классу: когда мы строили планы на будущее, тревоги наши были не о том, чем себя прокормить или оплатить счета, какое образование дать детям, — мы думали о том, как сэкономить деньги, чтобы приобрести дом побольше, машину получше, бытовую технику посовременнее. Но не нуждаться — вовсе не означает, что ты равнодушен к деньгам и можешь отказаться от них, когда они сами плывут в руки.