Простой, как снег - [47]

* * *

Я внезапно проснулся ночью. Я подумал, что звонит мой телефон, но когда проверил звонки, новых не обнаружилось. Никто не звонил. Я спустился вниз в кухню и выпил стакан воды. Было начало пятого, и мне совсем не хотелось спать. Я вернулся к себе в комнату, несколько минут читал, пока не устал. Потом снова заснул.

* * *

Зашел мой отец и сказал, чтобы я просыпался. Я оторвал голову от подушки и посмотрел на часы.

— Еще рано, — ответил я. — Я могу спать еще час.

— У нас мистер и миссис Кайн, — сообщил отец. — Они беспокоятся об Анне.

Я протер глаза и увидел, что в моей комнате стоят трое, отец впереди, а мистер и миссис Кайн сзади.

— Что происходит? — спросил я.

— Анны не оказалось дома сегодня утром, — сообщил мистер Кайн. — Мы хотели бы знать, чем вы занимались вчера вечером.

Миссис Кайн взяла стул, стоявший у моего письменного стола, и придвинула его к кровати. Мой отец снял вещи с другого стула и поставил его рядом со стулом, выбранным миссис Кайн. Ее муж сел на него, и они оба посмотрели на меня. Я знаю, что в такие моменты нельзя думать о том, о чем думал я. Ситуация вполне могла оказаться серьезной. Вероятно, мне не стоило бы вам такого рассказывать, — эта история представляет меня не в лучшем свете. Но когда они уселись передо мной — миссис Кайн с растрепанными волосами, разлетающимися во все стороны, и абсолютно лишенный волос на голове мистер Кайн, — я ничего не мог с собой поделать. Я попытался представить, как мистер Кайн выглядел бы с волосами своей жены. Мне пришлось отвернуться, чтобы не расхохотаться вслух. Я уверен, что они подумали, будто я что-то скрываю и усмехаюсь, зная кое-что про их дочь. Но я вообще не понимал, о чем они говорят.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал я. — Вчера вечером мы были у вас дома. Когда я ушел, она оставалась там.

— В какое время ты ушел? — спросил мистер Кайн.

— Наверное, где-то около десяти.

— Она не ушла с тобой? Не проводила тебя на улицу, не прошлась с тобой часть пути?

— Нет, — покачал головой я. — Я уходил через подвал, а она осталась внутри.

— Она не говорила тебе, что куда-то собирается? — спросила миссис Кайн.

— Ничего не говорила.

— Ты знаешь, почему ее не оказалась в ее комнате сегодня утром?

— Нет.

— Чем вы вчера занимались?

— Ничем, — сказал я. — Мы просто болтались в подвале. Слушали коротковолновый радиоприемник, поиграли в пул, выпили немного содовой.

— Вы не поссорились? Ее ничто не расстроило?

— Нет, — заявил я. — Мы никогда не ссоримся.

— Случилось что-то еще, — сказала миссис Кайн. — Что?

— Ничего, — ответил я.

Я почувствовал, как краснота поднимается по моему телу вверх, от живота. Я попытался незаметно сделать глубокий вдох, чтобы на лице не отразился стыд из-за вранья.

— Вы занимались сексом с Анной? — продолжала миссис Кайн.

— Нет, — сказал я.

Я думал, что лишусь сознания, рухну с кровати на пол и буду там лежать без чувств. Я почти желал этого. Так было бы лучше.

Я видел, что миссис Кайн разозлилась. Она была спокойна, учитывая все обстоятельства. Она, конечно, беспокоилась и нервничала из-за исчезновения дочери, но не орала, не несла чушь, не делала ничего подобного. Однако теперь она пришла в ярость.

— Тогда вот это что такое? — спросила она, и мистер Кайн извлек из кармана порванную пустую упаковку от презерватива.

— Мы нашли это рядом с кушеткой в подвале. Сегодня утром, — сообщил он.

Мой мозг словно заморозило. Он завис, как компьютер от перегрузки. С моим мозгом произошло то же, что происходит на экране во время зависания компьютера. Вероятно, мое лицо представляло собой красный, замерший экран. Я понимал, что отец и Каины видят, как я краснею, а мое сознание металось кругами и не поддавалось контролю. Как они могли найти упаковку из-под кондома? Я забрал ее и выбросил. Я проверил. Я видел, как она летела в мусорный бак. Часть меня хотела выбежать из комнаты, из дома и нестись прямо к дому миссис Оуэне, открывать мусорный бак и подтверждать то, в чем я был уверен. Но что это значит? Они следили за мной? У Анны кто-то был после меня? Она специально оставила упаковку, чтобы ее наши родители? Они блефуют? Ничего не имело смысла.

Миссис Кайн сидела на стуле и смотрела прямо на меня. Мистер Кайн и мой отец стояли рядом и смотрели на меня сверху вниз. Они не были счастливы. И я не радовался.

— Ну, сын? — спросил мой отец голосом, который означал: «Мы все знаем, что произошло, поэтому будь мужчиной, и признай это».

— Мы были осторожны, — глядя на миссис Кайн, сказал я.

Она ударила меня по губам правой рукой, затем начала орать.

Я знал, что сказал не то, но никак не ожидал, что меня за это ударят. Я не могу припомнить ни одного другого случая, когда бы меня били. Я уверен, что мои родители меня шлепали в детстве, но я даже этого не помню. Я никогда не дрался в школе, и я никогда не делал ничего, что спровоцировало бы кого-то меня ударить, в особенности — взрослую женщину. А тут миссис Кайн со всей силы ударила меня по лицу, и никто ничего не предпринимал по этому поводу. Я просто сидел на кровати, и поднес холодную, покрытую потом руку к горящему лицу. Болели и рука, и лицо. Мой отец ничего не сказал. Мистер Кайн ничего не сказал. Они все просто смотрели на меня, сидящего на кровати, красного и пристыженного.