Простор - [37]

Инструменты в мастерской стали выходить из строя куда реже прежнего, и ребята наведывались о инструментальную только в самом крайнем случае.

Лишь Ильхам заявлялся к Геярчин по нескольку раз в день. Войдя, он смущённо топтался на месте, полный страха и радости, а Геярчин принималась с преувеличенным усердием распекать беднягу:

— Опять ты!.. Да на тебя не напасёшься. Все уж говорят: вот бакинцы только и делают, что ломают инструмент.

— Кто ж это ещё ломает?

— Асад.

— Ах, Асад?.. То-то, я вижу, он к тебе зачастил.

— Ну и зачастил. Ему простительно. А тебе нет. Ты же опытный слесарь. Что там у тебя?

— Сверло сломалось.

— Покажи.

— Говорю, сломалось. Пришёл за новым.

— Ты мне старое покажи!

Ильхам откуда-то из-за спины извлекал новёхонькое сверло и протягивал его Геярчин.

— Вот.

— Что ты мне голову морочишь? Оно исправное.

— Исправное? — Ильхам виновато вздыхал. — А мне показалось — сломалось…

— Ильхам, прошу тебя, не ходи сюда с пустяками.

Набравшись храбрости, Ильхам вдруг выпаливал:

— Тебе хотелось бы, чтобы только Асад тут торчал!

— Это не твоё дело.

Ильхам молча поворачивался и уходил. Геярчин в сердцах с силой захлопывала за ним дверь.

Только работа и спасала Ильхама. А работы было по горло.

Однажды в мастерскую доставили новый токарный станок. Станок был сложный. Уста Мейрам призадумался: кого бы к нему поставить? Работать на этом станке мог только очень искусный токарь, в мастерской таких не было.

И тут Ильхам попросил:

— Уста, разрешите, я попробую.

— Ты же слесарь.

— Доводилось работать и на токарном. Разрешите. Попытка не пытка.

Уста Мейрам сдался и не пожалел об этом.

Ильхам работал с огоньком, увлечённо. От него старались не отставать и другие.

Но как ни увлекала ребят работа в мастерской, все с. взволнованным нетерпением ждали дня, когда можно будет, наконец, оставить станки и повести вперёд по целинной глади новые могучие тракторы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ РАСПОЗНАТЬ ЧЕЛОВЕКА ТРУДНО

1

Ивана Захарова, рано оставшегося сиротой, воспитывал дядя, Родион Семёнович, большой человек в Павлодаре. Иван жил в его доме легко и беспечно. Дядю интересовало одно: как Иван учится. И если с отметками всё обстояло благополучно, то никаких претензий к юноше не предъявлялось. После десятилетки Иван уехал, поступил в институт и вернулся в Павлодар уже с дипломом инженера.

Он жаждал деятельности, энергия в нём била ключом, и больше всего он хотел работать на заводе, где директором был его дядя. Родион Семёнович мог только радоваться, видя, каким стал его воспитанник. Иван активно участвовал в жизни завода, горячо выступал на собраниях.

В это время Иван и познакомился с Ларисой, которую Родион Семёнович ценил и любил как хорошую, скромную работницу. Знакомство быстро перешло в дружбу, дружба — в увлечение.

Родион Семёнович как-то сказал Ларисе:

— Что раздумываешь, девушка? Иван — парень что надо! Орёл! А? Не думай, что хвалю его, так сказать, по-родственному. Нет! Я-то знаю, что это за стихия — как горная река. А ты возьми да и направь эту силу по нужному руслу… Честно тебе скажу: энергии в нём хоть отбавляй. И надо пустить её на что-нибудь полезное. Как Волгу или, например, Иртыш: чтобы зря не тратились, а работали на человека. Вот так и Иван — его надо сосредоточить на какой-нибудь идее, тогда он горы свернёт. Думай, девушка, думай…

И вскоре, когда Иван получил от завода квартиру, сыграли свадьбу. Родион Семёнович мог считать, что он всё сделал для племянника, вывел его на правильную дорогу.

Но тут-то, посмотрев на Ивана со стороны, Родион Семёнович начал понимать, что за всем этим будто бы здоровым благополучием скрывается хорошо разработанная программа личного преуспеяния.

Дядя словно заново познакомился с племянником и с возрастающим удивлением стал наблюдать, как деловито и обстоятельно Иван Захаров устраивает свои дела. И Родион Семёнович по-новому оценил все беглые замечания Ивана, в которых он определял своё отношение к жизни.

— Нельзя стоять на месте, надо двигаться вперёд, — говорил Иван.

Ещё в институте он вступил в партию и, пользуясь дядиным именем, добился того, что его направили на работу в Павлодар.

— Работа должна быть перспективной, — говорил Иван.

Он пошёл на завод и, заработав репутацию активного производственника, через год подал заявление в заочную аспирантуру. Как заводской инженер он имел преимущества, и его приняли вне конкурса.

— Человек должен расти, продвигаться по служебной лестнице, — говорил Иван.

Он перекочевал из цеха в управление. Нехлопотливая, денежная должность позволяла спокойно сдавать кандидатский минимум.

— Личное счастье помогает общественной деятельности, — говорил Иван.

Он обставил квартиру, заставил жену уйти с работы — дома должен быть порядок и уют.

Родион Семёнович как-то упрекнул Ивана за его чересчур расчётливое отношение к жизни, но тот посмотрел на дядю с простодушным изумлением:

— А что ж тут плохого? Разве люди не хотят жить получше?

— Так-то оно так, — вздохнул дяди, — но ведь по-разному можно этого добиваться.

— Я ничего аморального не совершил, вреда никому не нанёс, — обиделся Иван.

Потом Иван объявил о своём желании ехать на целину, и Родион Семёнович заколебался — может, ом несправедлив к племяннику, подозревая его в честолюбии и шкурничестве.