Простое море - [19]

34

На «Аэгне» бодрствуют три человека: капитан, боцман и матрос Горбов. Он топит плиту на камбузе и кипятит воду.

Капитан с боцманом стоят в рубке, молчат и смотрят на море. Оно такое же серое, как и небо. С северо-запада идет крупная зыбь. Шхуна ритмично качается с борта на борт. Машина не работает. Непривычно тихо.

— Шел бы ты отдыхать, Григорий Семенович, — говорит Демидов. — Хватит, навоевался за ночь. Поспи до прихода.

— Это можно, — соглашается боцман. Он выходит на палубу, залезает в форпик, потом в трюм и снова возвращается в рубку.

— В трюме воды прибыло на пять сантиметров, — сообщает боцман.

— Полторы тонны. Ходу еще часа четыре. Значит, возьмем тонн семь. Пустяки. Не стоит авралить.

— И я так думаю, — говорит боцман и снова разглядывает море.

В рубку заходит Горбов. В руках у него чайник, стаканы, нож. Под мышкой буханка белого хлеба. Из кармана торчит колбаса.

— Стаканы не разбились. Три штуки, — говорит он. — Будем чай пить.

Боцман берет у него буханку и режет хлеб.

— А вы говорили, что не добросить против ветра, — вспоминает Горбов свой подвиг. — Выходит, можно добросить.

— Мало ли кто что говорил, — ворчит боцман. — Ты кричал, что пора к морскому царю в гости отправляться.

— Я молодой. Мне простительно.

— Паниковать никому не простительно. Скажи спасибо капитану, что у него нервы крепкие. Другой бы на его месте тебе шею свернул. Давайте, моряки, ешьте.

Боцман раздает хлеб и колбасу. Демидов берет свою долю и медленно, нехотя ест. Горбов быстро справляется с завтраком, забирает остывший чайник и уходит.

— Вы не переживайте, Василий Андреевич, — говорит боцман. — У всякого может быть такое. Что это за капитан без аварии? Главное — как из этого положения вывернешься. Что же касается помощника, то он по собственной неосторожности пропал. Ни к чему это было — канаты рассматривать. Все равно не помог бы.

— А я и не переживаю. — Демидов откладывает хлеб в сторону. — С чего это ты взял? Просто аппетита нет. Случилась, ну и случилась. Сам виноват. Надо было сразу возвращаться, когда ветер усилился.

— А кто из нас виноват не бывает? Никто не поступает безошибочно. Вы прогноз имели на пять баллов. Один виноват, что прогноз неправильно составил, другой виноват, что не вовремя через борт перегнулся, вы виноваты, что больше поверили прогнозу, чем морю. А теперь всю вину на себя берете. Неправильно это.

— Эх, боцман! В конторе сидят специальные люди — разберутся.

— В море не трусишь, а начальства боишься. Так тоже толку не будет.

— Брось, боцман... — Демидов берет хлеб и через силу ест его. — Я чужие вины разбирать не хочу. А свою знаю. Вот, посмотри — меня на веревке тащат. Мог я этого избежать? Мог. Вот и весь разговор. А ты иди, поспи. Надо будет — подниму.

— Добро, — соглашается боцман. — Пойду, пожалуй.

Он выходят из рубки, снова лезет в форпик, в трюм, вылезает из трюма, идет на бак, стучит сапогом по буксирному тросу. Потом боцман закуривает и смотрит на серое, в крупной зыби море.

35

Александр сидит у стола на диване. С противоположной стороны сидит Неле. Он пьет мало. Неле очень стесняет его своим присутствием. Удовольствия не получается, она совсем не похожа на других женщин. В ней есть что-то мужское, сильное, подавляющее чужую волю. И как это Васька с ней валандается? Говорить с ней невозможно. Она мыслит, как логическая машина, замечает любую фальшь, двумя словами ставит человека в глупое положение. Посмотреть на нее с чисто мужской точки зрения у Александра не хватает смелости. Впервые в жизни. Молчать тоже неудобно. Подумает, что совсем дурак.

— Зря вы не пьете, — говорит он. — Шампанское — это специальный дамский напиток. Хотя бы попробуйте.

   — Вы стесняетесь пить в обществе трезвого человека?

— Мне все равно. Но приятнее пить вместе. Он отпивает полрюмки рома и ест булку с маслом, чтобы не пьянеть. Черт знает что такое. До чего дожил!

— Кем вы служите на пароходе? — спрашивает Неле.

Ему очень хочется сказать, что он — старший помощник капитана. Она ведь все равно не узнает. Но Александр боится ее понимающей усмешки и, вздыхая, говорит правду:

— Пока третьим помощником. Переведут во вторые, когда второй уйдет на пенсию. В нашей системе трудно расти. Судов мало, штурманов много. Торговлишка с капиталистами — так себе. Вот и держатся за место.

— А если талантливый молодой штурман работает третьим помощником, его тоже не переводят во вторые, пока кто-нибудь не уйдет на пенсию?

— А кто заметит, что он талантливый? Для этого надо быть нахальным. Держать себя на виду у начальства. Не каждый способен...

— Плохие дела у вас во флоте, — вздыхает Неле. Скромному штурману нет возможности выбиться в люди.

— А третий помощник — не человек?

— He придирайтесь к словам, Саша. Вы же сами стремитесь выбиться во вторые помощники. С другой стороны, вы упорно держитесь за место третьего. Август, например, в прошлом году покинул транспорт, на котором он был третьим и плавал за границу. Он перешел вторым помощником на «Нептун». Я уверена, что он будет старшим раньше, чем вы станете вторым.

— Ваш Август, конечно, гений, — уныло говорит Александр. — А мне не дано. Я доволен своим местом. Я люблю работать при галстуке. Надевать ватник и полуболотные сапоги мне неохота.