Просто соседи - [11]

Я поправляю свою салфетку на коленях.

— Я не люблю завтракать. Подай на меня в суд.

Он указывает вилкой в мою сторону, с кончиков капает сироп.

— Однажды я приготовлю тебе завтрак в постель. Ты будешь есть мои блинчики голышом и любить каждый кусочек. Вот увидишь.

Я фыркнула.

— Ты сошел с ума.

Этот разговор нужно срочно перевести в другое русло. Он заставляет меня представлять себе то, что я не должна. Поедание его блинчиков в голом виде звучит как забавное времяпрепровождение.

Он бросает вилку и обращает все свое внимание на меня.

— Хорошо. Хлоя Филдгейн не любит завтракать, понятно. Давай перейдем к следующему вопросу. Какая твоя любимая еда?

Я пожевала нижнюю губу.

— У меня нет любимой еды.

Я не гурман. Я живу на диете из салатов и быстрой еды. Это не развлечение — готовить на одного.

Он смотрит на меня.

— У каждого есть любимая еда, Хлоя. Если бы ты выбрала одно блюдо, которое будешь есть до конца жизни, что бы это было?

Я ненавижу этот вопрос. Это типичный вопрос первого свидания, который никто никогда не задавал мне.

Черт.

Это определенно не свидание.

Я барабаню пальцами по столу, размышляя.

— Эээ… курица-гриль, наверное.

— Курица-гриль? — медленно повторяет он неодобрительным тоном, заставляя меня чувствовать себя осужденной. — Курица-гриль — это единственное, что ты бы выбрала, чтобы есть всю оставшуюся жизнь?

Я пожимаю плечами.

— Почему бы и нет? Это полезное и простое в приготовлении блюдо.

Когда я была моложе, мне приходилось готовить на четверых. Сейчас это рутина.

Он одаривает меня уверенной улыбкой.

— Иисус, как твой сосед, я официально беру на себя обязанность изменить твое любимое блюдо на что-то менее скучное.

Я смотрю на него с неохотой.

— Ну ладно, судья по любимым блюдам, а у тебя какое?

Ему не требуется и секунды, чтобы ответить.

— Киска. — Это слово срывается с его губ с гордостью и без стыда, как если бы он сказал, что это шоколадный торт.

Одно это слово заставляет меня выплюнуть свой кофе.

Он ухмыляется моей реакции.

— Это органика.

Я закрываю лицо салфеткой и качаю головой, прежде чем убрать беспорядок.

— Так много тревожного в твоем ответе… о твоей любимой еде.

— Тревожного? — Он приподнимает бровь, а на его губах играет дразнящая улыбка. Да, этому человеку нравится издеваться надо мной. — Что в этом такого тревожного?

Я начинаю отвечать, но он прерывает меня и продолжает говорить.

— Я не удивлен, что та, чей парень никогда не ел ее киску в достаточной степени, сочтет мой ответ тревожным. Мне жаль, что твоя лишенная оргазма личность находит это тревожным, но быстрый совет, когда ты найдешь другого парня: тебе лучше молиться, чтобы это было его любимое блюдо. — Он берет свой кофе и откидывается назад в кабинке. — Я бы предложил сделать это вопросом первого свидания.

Я не могу удержаться от улыбки, хотя он только что говорил обо мне дерьмо и оскорблял мою личность. Лишенная оргазма? Кто так говорит? Черт, что это вообще значит?

— Ты серьезно испорчен. — Я беру свой кофе и опираюсь локтями на стол, чашка болтается в моих пальцах. Я делаю медленный глоток и продолжаю. — Может быть, поэтому я ненавидела тебя все эти годы.

Он ставит свою кружку и наклоняется через стол, понижая голос так, чтобы слышала только я.

— Ты не ненавидела меня той ночью.

Я толкаю его в лоб ладонью, и он откидывается в кабинке, ничуть не встревоженный тем, что я стукнула его по лбу.

— Тебе нужно завязывать с этим дерьмом, пока я не выплеснула тебе в лицо свой кофе.

Он протягивает руку вдоль кабинки.

— В школе… я совершил дерьмовый поступок.

— Ни хрена подобного, Шерлок.

Как бы я не хотела отрицать это, на его лице написано сожаление.

— С тех пор я чувствую себя придурком.

— А зря.

Мой взгляд опускается к яйцам, прежде чем снова достичь глаз Кайла. Мы находимся в нескольких сантиметрах друг от друга, и проходит несколько секунд, прежде чем наши взгляды встречаются. Я не могу удержаться от того, чтобы выплеснуть все свои эмоции, мне нужно, чтобы он увидел ту боль, которую он причинил мне, и мы создаем связь, которую я так хотела с ним много лет назад.

— Ты мог бы все исправить, знаешь ли, — говорю я мягко.

Он не отводит взгляд.

— Это было не так просто.

— Это было так просто.

Он глотает, его адамово яблоко покачивается.

— Мне жаль.

Детский крик на заднем плане прерывает нашу связь, и я закрываю глаза, качаю головой и отстраняюсь, снова прижимаясь спиной к стене.

— Неважно, — наконец бормочу я, открывая глаза. — Это больше не имеет значения.

— Очевидно, имеет, раз ты поднимаешь эту тему каждый раз, когда мы разговариваем. — Его лицо остается серьезным, и он сжимает переносицу. — Мне чертовски жаль, Хлоя. Я не знаю, сколько еще раз ты хочешь, чтобы я это сказал. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой. Давай. Если только это не отрезание моих яиц или еще какая-нибудь хрень, я готов.

Теперь он ничего не может сделать, чтобы изменить это. Ущерб нанесен. Хотя это первый раз, когда он предлагает загладить свою вину, вместо того чтобы просто извиниться.

— Мне не нравится этот Кайл, — ворчу я. Мне нужен тот умник Кайл, которого легче ненавидеть, а не тот парень, который заботится обо мне, когда я пьяна, а потом настаивает на совместном завтраке.