Просто солги - [31]

Я пытаюсь рассмеяться вместе с ним, правда пытаюсь, но мне не удается, и из горла вырывается только противное шипение.

Они все такие. "Выше голову, Кесси! Так держать!" Думают, что могут стать моими личными психотерапевтами. Разбежались. Мой психотерапевт сейчас где-то в Чикаго, потягивает в каком-нибудь пафосном клубе мохито и прикидывает, какой пиджак ему напялить на собственную свадьбу. Ким ведь всегда все продумывает до мелочей.

На небе ни облачка, а я стою перед зданием суда с пластмассовым стаканчиком быстрорастворимого кофе в руке (теперь уже никак не могу отвыкнуть от этого суррогата). В моей голове проносятся тысячи фантазий: толстая афроамериканка, судья Грэг поистине непредсказуемая женщина. Она сумасшедшая, и…

…и я боюсь, что просто проиграю.

А что я буду делать тогда? Позвоню Джо, и он вытащит меня на очередную "вылазку", чтобы развеяться? А потом? Снова соседка Леи, но только уже не в качестве "гиперчувствительной"?

В качестве обычной шлюхи.

…

Простите, я не могу — я выйду.

И каждый раз, сбегая от проблемы, мы пытаемся убежать от самих себя. Если бы душу и тело можно было разорвать, мы бы давно этим воспользовались и продали душу первому встречному. Уж я-то наверняка.

Я думаю, что, если не играешь, невозможно и проиграть. Не из-за чего беспокоиться, нечего опасаться. Ты живешь себе в своей уютной теплой норе, спишь на своей кровати-диване-кушетке, плюешь в потолок, проводишь все свое свободное время на отвесном карнизе и лишь временами выбираешься на "вылазки". Но эта схема не работает так слаженно, как раньше.

Теперь все свое свободное время я думаю о том, какая же дерьмовая жизнь мне досталась.

— Простите, я не могу, — шепчу я на ухо мистеру Айрону, но мужчина не дает мне встать, не дает со слезами на глазах выбежать из зала суда. Здесь воздух так и пропитан грязными деньгами, унижающими словами и смертными приговорами. Я чувствую.

И судья Грэг тоже пропитана. У нее усталый безразличный взгляд, она едва ли понимает, что делает или что собирается сделать. Она тоже живет на автомате. Почти как я.

— Мне нужно выйти. Попросите перерыв, — молю я, не в силах смотреть на опустившую в пол глаза Жи, сидящую через несколько ярдов от меня.

— Не говорите глупостей, мисс Слоун, — через силу улыбается мой адвокат, но я не верю его уверенности. Я вообще никому не верю.

…

Я смеюсь. Дико, истерично, с какой-то легкой примесью сумасшествия. И я прекращаю смеяться, только когда понимаю, что я — единственная, кто все еще смеется.

На меня уставлены две пары карих глаз. Непохожих: у Леи глаза узкие, а у Жи, наоборот, широкие.

И, кажется, они до сих пор не могу понять, почему я все еще не могу успокоиться. Они думают, наверняка, одинаково. Думают, что жизнь сломала Кесси пополам, предполагают, что у Кесси уже поехала крыша. Предполагают. И они почти уверены в этих своих предположениях.

Жи меня любит, искренне, по-настоящему, слепо. А вот Лея пытается меня понять, раскусить, разгадать. Я не мешаю ей — просто не хочу разочаровывать ее.

Они обе рядом, обе — моя единственная, настоящая семья. Обе — проститутка и малолетняя дочка наркомана, сбежавшая из дома своих опекунов. Они обе — рядом. И от этого мне становится легче.

Я прекращаю смеяться, и по телу пробегает легкий холодок, такой немного отрезвляющий.

В этом доме, в "не моей комнате" стены тонкие, слышно все. Но иногда я думаю, что это не стены картонные, а это я просто слышу все, что не надо. Все, что не положено.

— На, выпей. — Лея протягивает мне стакан с какой-то бурой жидкостью на дне. По одному запаху я определяю скотч, и вспоминаю, что Ким в тот день тоже пил именно этот ядовитый напиток.

Я недоверчиво разглядываю плещущуюся на дне стакана жидкость, то прищуриваясь, то прикрывая по очереди левый и правый глаз. Затем резким движением осушаю стакан и чувствую, как горькая жидкость начинает медленно стекать вниз по пищеводу.

На вкус скотч гораздо вкуснее, чем пиво, но я понимаю, что много этого огненного напитка мне не осилить.

Встретившись взглядом с двумя парами карих глаз, я не выдерживаю и вновь прыскаю. Но на этот раз быстрее снова становлюсь серьезной.

— Чувствуешь, Лея? — Даже в малом количестве алкоголь действует на меня крайне губительно — я чувствую это, но не могу ничего с этим поделать. — Чувствуешь весну? Джен выходит замуж весной.

Лея смотрит на меня с явным неодобрением, но мне все равно. Я немного пьяна, немного одурманена собственной победой и могу позволить себе быть развязной хотя бы в этот вечер.

— Джен — это твоя подруга? — после минутной паузы с трудом выдавливает из себя Лея. Она хочет промолчать — я знаю, но не может, потому что уверена, что мне нужна срочная психологическая помощь.

— Джен — это его подруга, — как бы между прочим поясняю я и поднимаю в воздух стакан, а затем пригубляю. Я забываю, что стакан уже пуст, но запах все равно чувствую.

— Когда вы переезжаете с Жи?

Сквозь легкую дымку перед глазами я бездумно гляжу на маленькую девочку, сидящую напротив меня и смотрящую на меня с огромной надеждой. Она верит в меня, верит, что Кесси — это ее билет в счастливое будущее. Безоблачное, беззаботное, без этих тонких стен, через которые все слышно. Каждое слово, каждый стон.