Просто мы разучились прощать - [17]

Встречать, конечно, решили у Женьки – благо комната отдельная и не помешает никто. Долго спорили, купить целую ёлку или только веточки. Лёка доказывала, что надо обязательно целую, а Женя боялась, что тогда кроме ёлки в комнате уже никто не поместится. Жаркие споры закончились не менее жаркими поцелуями, а потом Лёка и вовсе поставила в них точку, притащив уже 31 декабря небольшую зеленую ель, еще покрытую капельками от растаявшего снега.

– Куда ставить?, – девушка, отдуваясь, опустила ёлку у входа и потянулась, разминая мышцы, – Тяжелая, зараза!

– Не знаю!, – Женька смеялась, глядя, как Лёка выпутывается из шарфа и куртки, – Сама притащила, сама и решай теперь, куда её ставить. Тут и так места нет.

Девушка была права: места в её комнате и впрямь хватало только для кровати, небольшого стола, пары стульев и холодильника. Впрочем, была еще тумбочка и диван «Системы малютка», как его называл Саня. Ёлку было ставить решительно некуда.

Пока Женька резала салаты и бегала на кухню присматривать за мясом, Лёка упорно старалась установить лесную красавицу то в углу у двери, то на тумбочке, то посередине комнаты. И в один прекрасный момент запыхавшаяся Женя, открыв дверь, увидела чудную композицию: на стуле с сигаретой в губах сидела довольная Лёка, а на диване, привязанная для надежности широким ремнем, стояла ёлка.

– Чудовище, ты с ума сошла! Кто ж елку на диван-то ставит?

– Я, – Лёка явно была довольна проделанной работой.

– А если она упадет?

– Не упадет.

– А кто игрушки на неё вешать будет?

– Мы.

– Кошмар какой… Ты бы её еще на кровать поставила!

– На кровать нельзя, мы на ней спать будем. Потому что если ты на своем диване еще поместишься, то я – точно нет, – Лёка внезапно засмеялась.

– Ты чего?

– Посмотри на себя, мелкая… Просто жена, да и только!

Женя послушно подошла к зеркалу и поневоле тоже улыбнулась. Она действительно была сегодня похожа на семейную даму: длинные тёмные волосы завязаны косынкой, поверх халата болтается фартук, а в руках сделанные еще в седьмом классе и привезенные из дома рукавички-прихватки.

– Лен, иди сюда. Стань рядом!

– Зачем?

– Ну, подойди, жалко тебе, что ли?

Лёка лениво встала и обняла Женьку за плечи:

– Ну и чего?

– Смотримся?, – в глазах девушки засверкали огоньки.

– Смотримся. И даже очень. Ты как жена, а я как муж.

Лёка ошибалась. Даже в своих джинсах и рубашке она сейчас нисколько не походила на парня. Даже напротив, что-то очень женственное скользило в этих синих озорных глазах, в прядях волос, падающих на лоб и даже в движениях, которыми девушка поправляла эти пряди. Она никогда не считала себя красивой, даже симпатичной её трудно было назвать, но что-то очень особенное было в этих как будто из гранита высеченных скулах, в узких твердых губах и в ямочке на правой щеке. Женька любила украдкой любоваться Лёкой – уж ей-то она казалась самой красивой на свете…

– Ну что, жена, надо нам с тобой по гостям двигать, чтобы к ночи освободиться, – Лёка по-хозяйски шлепнула Женю ниже поясницы и со смехом уворачиваясь от возмущенной реакции, закурила еще одну сигарету.

– Скоро пойдем. Надо закончить сначала с едой и тарелки достать… Лен, а ты пока ёлкой займись – там, в тумбочке игрушки…

Так, в хлопотах, прошел день и совершенно неожиданно наступил вечер. Стемнело. Женя и Лёка медленно шли по центральной улице города, ловя губами белые снежинки и любуясь предпраздничной суетой. В воздухе витал аромат праздника: все стеклянные витрины магазинов были украшены гирляндами и переливались яркими огнями, люди торопились домой, с трудом сдерживая улыбки и радость. По белому снежному ковру бегом-бегом к подъезду, а там уже и родные ждут, встречают у порога, журят за то, что так поздно и помогают раздеться… А потом – бум! Пробка вылетает из бутылки, бьют куранты и новый год настает… Светлый и немножко сказочный…

– Эй, мелкая, ты чего замечталась?, – Лёка помахала рукой перед лицом Женьки, – Уже пришли.

– Лен, а, может, не надо?

– Почему не надо? Ты же всегда была рада видеть моих родителей.

– То было тогда… А теперь мне почему-то стыдно.

– За что стыдно?

– Ну, не знаю… За то, что мы с тобой…

– Жень, не дури. Наша личная жизнь их не касается. Двигай давай, пошли.

И пришлось идти. И улыбаться, и произносить поздравления, и поднимать бокалы с пенящимся шампанским.

– Женечка, когда же ты у нас, наконец, замуж выйдешь?, – Надежда Андреевна сосредоточенно накладывала салат на тарелки и не заметила, как вытянулось лицо Лёки, – Лена-то у нас маленькая еще, а тебе уже пора. Тебе же двадцать уже?

– Двадцать один.

Женька торопливо схватила бокал и начала пить судорожными глотками. А Лёкина мама, словно нарочно, продолжила:

– Ну вот, даже двадцать один. Я в твоем возрасте уже Леночку родила. Что ж ты так?

– Да рано еще, Надежда Андреевна. Успею еще.

– Правильно, – вмешался Борис Сергеевич, – Сначала надо институт закончить, а замуж всегда успеет. Женя девушка красивая, умная, – кавалеры, наверное, стаями ходят?

– Да… Нет… Есть чуть-чуть…, – Женька с испугом смотрела на сжатые Лёкины пальцы и пыталась успокоить забившееся сердце, – Надежда Андреевна, вкусный у вас салат очень.