Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в. - [3]

А. Коэн — один из ведущих западных социологов в области теории девиантного поведения — определил его как явление, идущее «… вразрез с институционализированными ожиданиями»[2]. Отклонения, естественно, могут носить как сугубо положительный, так и сугубо отрицательный характер. К числу положительных, позитивных девиаций можно отнести экономическую предприимчивость, политическую активность, художественную и научную одаренность. К числу же негативных отклонений, которые в свою очередь делится на интровертные и экстравертные, принадлежат преступность, пьянство, наркомания, самоубийства и т. д. Эти явления носит устойчивую отрицательную морально-этическую окраску в любом обществе, ориентированном на общечеловеческие ценности. Несколько по-иному обстояло, правда, дело в России после Октябрьского переворота 1917 г. Практически всем отклонениям в поведении отдельных людей или социальных групп придавался остро политизированный характер. Это нашло отражение и в исследовательской практике.

Даже в 60-е гг., во время второй после 20-х гг. «весны» советской социологии, Г. Л. Смирнов, впервые поставивший вопрос о возможности изучения типов антиобщественного поведения, уделил особое внимание их политическим характеристикам[3]. Абсолютизация этой стороны проблемы была, конечно же, неправомерной. Отклонение от нормы, аномальность, в данном случае оценивалось прежде всего с учетом политической конъюнктуры, продиктованной преимущественно классовым подходом. Подобная методика не позволяла понять и объяснить целый ряд явлений, которые были отражением не только социальных, но и психологических, а иногда и психических особенностей личности и общественной группы. Примерно до середины 80-х гг. советские обществоведы упорно избегали использования принятого в мировой социологической теории и практике понятия «девиантность». Ныне оно довольно широко употребляется российскими социологами, официально присоединившимися наконец к одному из ведущих направлений исследований Международной социологической ассоциации — теории и практике девиантного поведения и социального контроля[4]. Это, как представляется, позволяет рассмотреть и те формы повседневной жизни, которым необходимо давать не только социальную, но и психологическую оценку.

Все вышесказанное имеет самое непосредственное отношение к проституции — одной из наиболее устойчивых и традиционных форм отклоняющегося поведения. Ее история насчитывает не одно тысячелетие, хотя широко известное выражение «проституция — древнейшая профессия» не имеет под собой должной основы. Ведь трудовая специализация существовала — в отличие от торговли телом — еще до появления товарно-денежных отношений. Проституция же повсеместно считается порождением такого исторического этапа, когда эти отношения становятся определяющими у того или иного народа.

Ныне, учитывая современный уровень развития российского обществоведения, нет необходимости подробно излагать сюжеты, связанные с процессом становления института продажной любви в мире в целом. Читателю сегодня доступны не только работы отечественных социологов и юристов, в той или иной степени затрагивающие проблемы истории мировой проституции, но и репринты некоторых дореволюционных изданий. Следует лишь отметить, что, несмотря на глубокую древность, явление торговли любовью не имело и не имеет достаточно точного юридического определения ни у нас в стране, ни за ее пределами. Довольно часто к проституции относят безличные половые контакты, имевшие место у народов, особым образом толкующих понятие «гостеприимство». Кроме того, к числу продажных женщин древности причисляют жриц различных культов. Так, в процесс исполнения некоторых религиозных обрядов включалось совершение полового акта, что истолковывалось как жертвоприношение. В отдельных случаях за это взимались деньги, впоследствии употребляемые на нужды храмов. И все же эти явления, имеющие древнейшую историю, нельзя назвать проституцией в прямом смысле слова. Ее важнейший признак — продажность, вступление женщин в половые отношения за деньги, превращение ими своей привлекательности, и прежде всего своего тела, в некий товар, а данного занятия — в ремесло. Уровень развития товарно-денежных отношений в стране, таким образом, во многом влияет на размах торговли любовью.

Пожалуй, еще одной бесспорной характеристикой проституции является ее связь с моногамией. Продажная любовь в какой-то степени предохраняла моногамную семью от распада. Одновременно либерализация половой морали, распространение конкубината (длительных внебрачных союзов) отчасти ослабляют основы существования института публичных женщин. В связи с этим проблема проституции не может быть отделена не только от анализа экономического состояния общества, но и от развития представлений о морали и брачно-семейных отношениях.

Проституция как социальное явление тесно связана с другими формами девиантности и социальными болезнями: пьянством, наркоманией, преступностью, самоубийствами, венерическими заболеваниями. В какой-то мере она даже может быть их своеобразным катализатором. По мнению значительного числа юристов и социологов, проституция порождается теми же причинами, что и все негативные отклонения