Прости за любовь… - [24]

Теперь, вернувшись домой, ей придется смотреть в глаза сыну, зная о том, что она вытворяла с его отцом. Сэнди стало дурно. Она быстро огляделась вокруг в поисках сумочки. Потом решила, что это не так уж и важно, она сможет дойти до дому пешком — как угодно, лишь бы поскорее убраться отсюда!

Потянув на себя дверь, Сэнди обнаружила, что на пороге ее дожидается Уго. Он надел темно-синий халат, который едва прикрывал его. Ее тело мгновенно вспомнило все его ласки.

— Прочь с дороги, — сквозь зубы процедила она.

— Ты никуда не идешь. — Уго оперся плечом о косяк. В его прищуренном взгляде читалось предостережение. — Мы договорились об условиях.

— Условиях? — Сэнди захлопала глазами. Откуда-то из туманных глубин сознания всплыли слова: «Согласна с моими намерениями» и еще: «Значит, так тому и быть». А потом он коснулся языком ее губ, и…

— Боже правый, — выдохнула она.

— Вспомнила? — насмешливо спросил Уго. — Что ж, тем лучше.

— Я хочу домой. — Сэнди почувствовала, как похолодела и словно натянулась ее кожа.

— Позже, — согласился он и вытащил руку из-за спины. — Не хочешь надеть это?

Он протягивал ей чулки, лифчик и трусики — невесомые предметы из шелка и кружев. В длинных мужских пальцах они выглядели совершенно непристойно.

Но Уго и этого было мало.

— Я не имею ничего против, если ты пойдешь со мной за кольцом без этого. — В его бархатном голосе не было ни капли жалости. — Наоборот, это так волнующе — знать, что под твоим костюмом ничего нет. Но вот чулки… в такую холодную погоду они, возможно, пригодились бы?

— Кольцо? — переспросила Сэнди. — Так ты говорил о кольце всерьез?

— Я серьезен во всем, — подтвердил он. — В обладании твоим телом, в своих словах о кольце… и во всем, что касается моего сына. Мы предстанем перед ним как единое целое, он будет рядом с нами во время свадьбы, и мы станем семьей.

Семьей через восемь лет… Какой-никакой, но семьей, с горечью подумала Сэнди, когда до нее дошел весь жалкий смысл сложившейся ситуации. У нее подкосились ноги, и ей пришлось ухватиться за ручку двери. Стараясь не расплакаться, она зажмурилась и прикрыла рот свободной рукой.

Это видимое признание поражения вызвало у него странную реакцию. Глядя на Сэнди, Уго чувствовал, как у него разрывается сердце. Это мгновенно смело усмешку с его лица, он отбросил прочь шелковые лоскутки.

— Я вовсе не считаю тебя дешевой и доступной, — мрачно произнес Уго. — Если я кого и виню во всем, то только себя, — признался он. — Но нам нужно оставить прошлое позади и подумать о настоящем. А настоящее требует, чтобы мы объединились ради нашего сына.

— Ты даже незнаком с ним, а уже планируешь его жизнь.

— Но я понимаю его, — заявил Уго. — Я знаю, каково это — иметь только одного из родителей. Знаю, что происходит в твоей голове, если второго из них, как тебе кажется, не волнует, жив ты или умер. — Это была констатация факта. — У Джимми кровоточит душа. Она не будет больше кровоточить.

— Эдвард любил Джимми.

Если Сэнди хотела обидеть его этим заявлением, то добилась своего. Уго слегка отшатнулся и замер.

— Мой сводный брат Лео тоже любит меня. Но он не смог ни заменить мне мать, которой я не знал, ни заполнить ее пустующее место в моем сердце.

С этими словами Уго повернулся и направился в спальню. Ему совсем не понравилась откровенность, с какой он говорил с Сэнди. Еще меньше ему нравилось то, что она последовала за ним теперь, когда ему хотелось побыть одному.

— А кто она была?

Вопрос вызвал у него горький привкус во рту.

— Брюнетка, красавица… — с сарказмом протянул Уго, — озабоченная только тем, чтобы с помощью известных всем женщинам трюков заполучить представителя благородной венецианской фамилии, к тому же не обедневшей, а вполне благоденствующей. — Обернувшись, он посмотрел на Сэнди и увидел еще одну красавицу — правда, блондинку.

Хорошо, думал Уго, подходя к гардеробам, занимающим целую стену, пусть Сэнди не шантажировала меня ребенком, которого мы вместе произвели на свет, и до сих пор не делает этого. Напротив, я сам в данном случае использовал шантаж. Но она тоже не упустит возможности воспользоваться чужими деньгами, рискуя благом своего сына… Как жаль, что я обнаружил ее двуличие! Как жаль, что я не женился на ней, несмотря ни на что, просто чтобы наказать ее на всю оставшуюся жизнь! В этом случае я хотя бы знал о моем сыне, наблюдал, как он растет в ее утробе, присутствовал при его рождении и любил так, что он никогда не узнал бы тех тяжелые моментов, которые переживают все отвергнутые дети.

— Когда она обнаружила, что отец уже женат, а его жена беременна, ей было не очень-то приятно.

— Я не могу винить ее, — ответила Сэнди. — Скорее твой отец заслуживает осуждения. Он, очевидно, только играл с нею.

— Верно. — Жесткая улыбка тронула губы Уго, вынимающего из шкафа чистую рубашку. — Он был молод, самонадеян и непростительно эгоистичен. Но когда моя мать решила порвать с ним и сделать аборт, он проявил себя с совершенно иной стороны, уговорив ее не делать этого… Или, наверное, я должен сказать, что за него это сделали деньги? — цинично предположил он, раскладывая рубашку на кровати. — Впрочем, это не имеет значения. Мать умерла, дав мне жизнь.