Прости за любовь… - [23]

Сэнди отреагировала с такой импульсивностью, что он пришел в неистовство — и все закрутилось в горячем, бурлящем водовороте. Уго сомкнул губы на ее груди, покусывая зубами сосок. Она ловила воздух ртом, а он дразнил и мучил ее губами, руками. Затем, скользнув длинными пальцами вдоль всего ее тела, прикоснулся к облачку золотистых волос внизу живота.

С жадностью она принимала его ласки, и ей хотелось все новых и новых. Ее пальцы впивались в упругие, твердые мускулы Уго. Удовольствие накладывалось на удовольствие, и сила их многократного возрастала оттого, что Сэнди слышала его с хрипом вырывающееся из легких дыхание, ощущала безумное биение сердца, трепет тела, содрогающегося от страсти, равной ее собственной.

Я не должна этого делать. Смутное воспоминание о здравом смысле едва все не испортило. Сэнди издала несчастный всхлип. А затем он проник умелыми пальцами в средоточие ее женственности, и Сэнди окончательно забыла обо всем на свете — о здравом смысле, о какой-либо сдержанности. Она взлетела — или вот-вот готова была взлететь — в бесконечную высь. Задыхаясь, она шептала его имя и молила не останавливаться.

Щекой она чувствовала лихорадочный жар его дыхания. Сильные волосатые ноги раздвинули ее, слабые и гладкие, рука Уго скользнула под ее бедра, притягивая их к себе, и Сэнди ощутила первое осторожное прикосновение его возбужденной плоти. В следующий момент он резким движением проник в нее, одновременно заглушив поцелуем крик.

Это было полнейшее, самозабвенное слияние. С каждым движением Уго проникал в нее все глубже, до предела обостряя все ощущения, вызывая ответную восторженную реакцию, бесконечно усиливая сладкую муку и ведя ее к блаженному разрешению. Их тела — его большое и смуглое, ее изящное и бледное — сплетались и расплетались на синем шелке до тех пор, пока весь мир не сосредоточился для них во взаимном экстазе…

Уго лежал рядом, его грудь все еще тяжело вздымалась. Смуглая рука прикрывала глаза. Сэнди не двигалась — просто не могла. Спальню наполнял серенький дневной свет, и остывающее после ласк тело начал охватывать холод. Блаженная расслабленность проходила, уступая место суровой реальности — неумолимо надвигающемуся чувству ужаса. Что она натворила… что они натворили?!

Сэнди вдруг захотелось умереть — здесь и сейчас. Просто закрыть глаза и умереть, чтобы не знать, что за этим последует. Отрезвление. Холодная, неприглядная правда. Она предполагала, что Уго захочет отомстить ей в той или иной форме, но не ожидала, что в такой.

— Я ненавижу тебя, — слетело с ее внезапно задрожавших губ. Затаив дыхание, Уго убрал руку с лица. — Ты сделал это специально. Ты хотел выбить меня из колеи. — Глотая слезы, она выбралась из постели.

— На случай, если ты не заметила, я тоже был не в своей колее, — спокойно возразил он.

— Это совсем другое. — Сэнди принялась собирать одежду. Каждое движение сопровождалось дрожью отвращения к себе. — Ты мужчина. Тебе позволено вести себя так.

— Как?

— Как животному! — выдавила она, безуспешно шаря по полу в поисках трусиков. Ее щеки горели, но тело почти онемело от холода. — Ты смотришь на меня и видишь дешевую, доступную женщину, — с горечью произнесла Сэнди. — Так было и в прошлый раз. Ты меня хотел, и получил, а потом стал презирать меня за то, что я тебе это позволила.

— Я стал презирать тебя за то, что ты, не остыв от моих объятий, кинулась в объятия Рика.

Сэнди замерла.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой! — выпалила она наконец.

— Почему? — Одним сильным движением Уго вскочил с постели. Он стоял над ней во всей своей мужественной наготе, и Сэнди едва не захлестнуло новой волной неистового желания.

— Потому что у тебя была возможность выслушать меня восемь лет назад, а ты счел это недостойным своих усилий. — Прижав к груди одежду, Сэнди лихорадочно оглядывалась по сторонам. — Ад замерзнет прежде, чем я решусь снова в чем-то довериться тебе!.. Где ванная?

— Подожди-ка…

Она оттолкнула его протянутую руку.

— Не прикасайся ко мне больше… никогда! — Из ее глаз вот-вот готовы были хлынуть слезы, и Сэнди хотела где-нибудь укрыться прежде, чем это случится. — Я обожала тебя, — с болью прошептала она. — А т-ты просто посчитал это особым шиком — лишить невинности безумно влюбленную в тебя девушку.

— Особым шиком? — переспросил Уго дрогнувшим голосом.

Сэнди совершила ошибку, посмотрев на него.

Он смеялся над ней! Это было последней степенью унижения. Она отвернулась и побежала к двери, которая вывела ее в длинный широкий коридор со светлым деревянным полом и голубыми стенами. Куда теперь? В какую дверь? — лихорадочно соображала она. В любую, решила Сэнди, открыв ближайшую.

Это оказалась ванная, выдержанная в тех же синих тонах, что и спальня. Непослушными пальцами она натянула юбку и застегнула молнию. Сэнди заметила, что в кучке одежды нет ни лифчика, ни трусиков, ни чулок. Черную растягивающуюся блузку она надела на голое тело, болезненно поморщившись при соприкосновении ткани с грудью. Наглухо застегнула жакет. Затем, повернувшись, чтобы выйти, заметила свое отражение в зеркале, и от того, что увидела, у нее совсем опустились руки. Потемневшие глаза, опухшие красные губы, растрепанные волосы. Она казалась безумной и развратной. Дешевой и легкодоступной. Один поцелуй — и ты отдалась ему, обвинила Сэнди это ненавистное лицо.