«Прости, мой неоцененный друг!» (феномен женской дружбы в эпоху просвещения) - [16]
В Петергофе императрица и сопровождавшие ее войска остановились на отдых, туда же приехал и низложенный император. Екатерина Романовна распоряжалась охраной, расставляла посты и вообще вела себя, как маленький генерал. «Мне постоянно приходилось бегать с одного конца дворца в другой и спускаться к гвардейцам, охранявшим все входы и выходы», — пишет княгиня. Через много лет в мемуарах Дашкова будет настаивать, что отдавала солдатам приказы, и солдаты ее слушались. Но в большинстве случаев эти солдаты не имели ни малейшего понятия, кто она такая на самом деле, и принимали ее за императрицу. Управлять разбушевавшейся, уже отчасти хмельной гвардейской массой было нелегко даже офицерам. В письмах Екатерины к Понятовскому хорошо передано ощущение государыни, ставшей в какой-то момент игрушкой — пусть и любимой — в руках у огромной вооруженной толпы, которая слушалась ее до тех пор, пока хотела слушаться: «Пока я повинуюсь меня будут обожать; перестану повиноваться — как знать, что может произойти».[55]
Опытный зрелый политик — Екатерина чувствует реальную опасность выпустить ситуацию из-под контроля. Дашкова, купаясь в отблесках ее славы, оценивает свою роль в управлении гвардейскими полками куда более оптимистично, чем сама императрица. «Я была принуждена выйти к солдатам, — рассказывает княгиня, — которые изнемогая от жажды и усталости, взломали один погреб и своими киверами черпали венгерское вино… Мне удалось уговорить солдат вылить вино… и послать за водой; я была поражена этим доказательством их привязанности… ко мне, тем более что их офицеры до меня безуспешно останавливали их. Я раздала им остаток сохранившихся у меня денег и вывернула карманы, чтобы показать, что у меня нет больше… Я обещала, что по возвращении их в город им дадут водки на счет казны и что все кабаки будут открыты».[56]
Совсем иначе пьяный переполох солдат описан Екатериной II. По ее словам, он случился вовсе не в Петергофе, а уже по возвращении в столицу: «В полночь в мою комнату вошел капитан Пассек, разбудил меня и сказал:
— Наши люди страшно перепились… гвардейцы, взяв оружие, явились сюда, чтобы выяснить, здоровы ли Вы. Они заявляют, что уже три часа Вас не видели… Они не слушают ни своих командиров, ни даже Орловых…
Я села с двумя офицерами в карету и поехала к войскам. Я чувствую себя хорошо, сказала я им, и прошу их идти спать и дать мне тоже отдохнуть… Они отвечали, что… все они готовы умереть за мня… После этого они пожелали мне доброй ночи… и удалились кроткие, как ягнята… оборачиваясь на ходу, чтоб еще разок взглянуть на мою карету».[57]
В обоих рассказах есть нечто общее. Героиня — в одном случае Дашкова, в другом Екатерина — простыми словами уговаривают пьяных солдат разойтись. Гвардейцы же, минуту назад отказывавшиеся слушать своих командиров, становятся «кроткими, как ягнята», и повинуются храбрым женщинам из одной «привязанности и доверия». Возможно, в мемуарах княгини и императрицы описаны две разные сцены. Возможно — одна и та же. Просто память сыграла с Дашковой злую шутку, ведь Екатерина-то писала Понятовскому по горячим следам. Но главное, мы видим, как обеим подругам становится тесно в рамках одних и тех же сюжетных ходов, поскольку они претендуют на одну и туже роль. Поэтому Екатерина II в письмах и автобиографических записках намеренно убирает всякую информацию о действиях Дашковой в Петергофе. А княгиня рисует государыню крайне пассивной: в тот самый момент, когда юная амазонка выходит к толпе хмельных гвардейцев, императрица спокойно собирается пообедать в обществе Орлова.
Так, наши дамы попытались вытеснить друг друга из повествования о перевороте. Стремясь прежде к полному слиянию душ, они стали очевидными жертвами слияния действий. Отделить себя было в первую очередь необходимо для монархини. И мы видим, как в ее письмах, возникших через несколько дней после переворота, Дашкова буквально выдавливается за рамки всех развивающихся событий. Иллюзия, созданная Екатериной, оказалась настолько убедительной, что Фридрих II даже назвал Дашкову «мухой», примостившейся на повозке и воображающей, будто она погоняет лошадь.
Соперник
В Петергофе Дашкову ждало самое горькое разочарование в дружбе с Екатериной II. Именно тогда, согласно запискам княгини, между двумя амазонками впервые пролегла разделяющая их тень. Тень мужчины. Соперника. Орлова.
«Я возвращалась к государыне, — рассказывает Дашкова. — Каково было мое удивление, когда в одной из комнат я увидела Григория Орлова, лежавшего на канапе (он ушиб себе ногу) и вскрывавшего толстые пакеты, присланные, очевидно, из совета; я их узнала, так как видела много подобных пакетов у моего дяди в царствование императрицы Елизаветы. Я спросила его, что он делает.
— Императрица повелела мне открыть их, — ответил он.
— Сомневаюсь, — заметила я, — эти пакеты могли бы оставаться нераспечатанными еще несколько дней, пока императрица не назначила бы соответствующих чиновников; ни вы ни я не годимся для этого».[58] Дашкова лукавила. Себя-то она как раз предназначала для роли политического советника, иначе Орлов не получил бы от нее столь грубый выговор. В доме М. И. Воронцова маленькая племянница вице-канцлера проявила интерес к государственным делам очень рано: дядя даже давал ей читать старые дипломатические бумаги времен Екатерины I и Анны Иоанновны.

Среди правителей России императрица Екатерина II, или Екатерина Великая (1729–1796), занимает особое место. Немка по происхождению, не имевшая никаких династических прав на русский престол, она захватила его в результате переворота и в течение тридцати четырех лет самодержавно и твердо управляла огромной империей. Время ее правления называют «золотым веком» русского дворянства. Две победоносные войны с Турцией и одна со Швецией, присоединение Крыма и освоение Новороссии, разделы Польши, в результате которых православные украинские земли вошли в состав Российского государства, — все это тоже блестящие достижения «золотого века» Екатерины.

Его называли гением и узурпатором, блестящим администратором и обманщиком, создателем «потемкинских деревень». Екатерина II писала о нем как о «настоящем дворянине», «великом человеке», не выполнившем и половину задуманного. Первая отечественная научная биография светлейшего князя Потемкина-Таврического, тайного мужа императрицы, создана на основе многолетних архивных разысканий автора. От аналогов ее отличают глубокое раскрытие эпохи, ориентация на документ, а не на исторические анекдоты, яркий стиль.

Книга известного историка и писателя Ольги Елисеевой рассказывает о молодых годах Екатерины — будущей «владычицы полумира». Еще в 14 лет она составила свой план: «нравиться супругу, императрице Елизавете и народу» — и ничего не забыла, чтобы достигнуть в этом успеха. Какие средства использовала юная супруга наследника для осуществления своих амбициозных планов? Искренне ли желала она наделить своих поданных «счастьем, свободой и собственностью»? Как республиканка «в душе» стала одним из самых могущественных самодержцев? Чтобы заглянуть в тайники души Екатерины Великой, автор обращается к ее воспоминаниям…

Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.

Наши современники хорошо усвоили со школьной скамьи, что Бенкендорф был для Пушкина «злой мачехой», нерадивой нянькой. Зададимся вопросом: а кем Пушкин был для Бенкендорфа? Скрещение биографии Бенкендорфа с биографией Пушкина — удобный случай рассказать о шефе жандармов больше, чем принято. И не только о нем. За плечами Александра Христофоровича вырастает целый мир, встают события и люди, которые как будто не играют в жизни поэта особой роли или значатся «недругами». Читателю полезно узнать, что коловращение вокруг поэта было далеко не единственным и даже не центральным в тогдашней русской вселенной.

1. Ольга Елисеева против Эдварда Радзинского.2. Дмитрий Олейников против Мурада Аджи.3. Дмитрий Володихии против Анатолия Фоменко.Эта книга может быть названа «язвокорчевательной». Если авторам удалось выкорчевать несколько язв на многострадальном, уже почти при смерти находящемся теле отечественной истории, они считают свою задачу выполненной.Автор сканирования и проверки текста:Иван Сергеевич Юрьев.

Первая в советской искусствоведческой литературе большая монография, посвященная Ван Гогу и ставящая своей целью исследование специальных вопросов его творческой методологии. Строя работу на биографической канве, с широким привлечением эпистолярного материала, автор заостряет внимание на особой связи жизненной и творческой позиций Ван Гога, нетрадиционности его как художника, его одиночестве в буржуазном мире, роли Ван Гога в становлении гуманистических принципов искусства XX века.

Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.

Борис Бурлак — известный уральский писатель (1913—1983), автор романов «Рижский бастион», «Седьмой переход», «Граненое время», «Седая юность», «Левый фланг», «Возраст земли», «Реки не умирают», «Смена караулов». Биографическое повествование «Жгучие зарницы» — последнее его произведение. Оно печаталось лишь журнально.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Арсений и Андрей.Отец и сын.Поэт и кинорежиссер.Они знали друг о друге что-то такое, о чем мы можем только догадываться. Конечно, мы будем теряться в догадках, искать параллели и соответствия в том, что было изложено на бумаге и запечатлено на целлулоиде, с тем, как проживаем жизнь мы сами.Предположение исключает уверенность, но рождает движение мысли. И было бы большим заблуждением думать, что это движение хаотично. Конечно, нет, не хаотично!Особенно когда знаешь конечную точку своего маршрута.

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.