Прости меня - [28]

– Мы решили посетить зоопарк, и мы его посетим. Даже если сейчас сюда явятся всадники Апокалипсиса.

Эта его решимость её умиляет, она послушно семенит за ним по мокрым дорожкам, пытаясь перепрыгивать через многочисленные лужи. Несмотря на то, что волосы предательски потеряли весь свой объём, она ощущает себя практически счастливой. Если слово «счастлива» слишком громко звучит, она выберет слово «умиротворённая». Даже работник зоопарка смотрит на них недоумевающий взглядом, в такую погоду вообще мало кто собирается выходить из дому, не то что гулять по зоопарку и изучать животных, которые тоже все попрятались от непогоды. Она пожимает плечами и жестом показывает на него, на упрямого, мол, она сама понимает, как все это выглядит, но его решение неоспоримо.

В самом зоопарке нет никого, кроме них. Она пожимает плечами, дождь только усиливается.

– Наверное, придется смотреть рептилий, они хотя бы не прячутся от дождя. Ненавижу змей.

Ее даже передергивает, когда она тащит его в помещение, похожее на грот, где, судя по картинкам, обитают пресмыкающиеся. Впрочем, даже в гроте найти животных оказалось проблематично, и он высказывает предположение, что звери чувствуют погоду и у них болит голова. Они просто прогуливаются по дорожкам, останавливаясь, чтобы изучить картинки и понять, что вот в этом пустом вольере, к примеру, должен был бы расхаживать величественный бенгальский тигр. А вот здесь должен был лениво нежиться медведь гризли. Она промокла до нитки, поскользнулась три раза и подвернула ногу, но все равно не могла сказать, что эта прогулка не удалась. Он так и не увидел гепарда, ради которого дошел до самых дальних вольеров, но зато вдоволь налюбовался розовыми фламинго. Когда они, мокрые и уставшие, уже шли к выходу, некоторые животные все же повылезали из своих нор.

– Наверное, решили посмотреть на тех идиотов, которые в такую погоду гуляют по зоопарку, – угрюмо, но шутливо произнес он, когда она восторженным взглядом изучала красавицу Пуму, которая, видимо, от жалости к ним даже сделала пару кругов, позволив им сделать фотографии и полюбоваться ее грациозностью. В общем, их старания и страдания были вознаграждены, и они с чистой душой могли покинуть зоопарк. Зато весь оставшийся путь могли обсуждать эту свою прогулку и не заговаривать о том, что завтра он покидает город, и им нужно что-то решать относительно них, если такое понятие, как «они», в их случае вообще существует. Когда в их разговоре появляется подозрительная пауза, он тут же спрашивает, почему она ненавидит змей, и она рассказывает историю из детства, как увидела ужа и тот ее до смерти напугал, пусть и был совершенно безобидным. Но с тех пор она не питает никакого доверия по отношению к этим беспозвоночным существам. Чтобы согреться, они пьют кофе в небольшом кафе, владелец которого сам выходит к посетителям и спрашивает, как им нравится кухня и обслуживание. Этот пожилой седовласый мужчина с широкой улыбкой на добродушном лице до того их очаровал, что они заказали и десерт, и большую пиццу с морепродуктами. И были совершенно честны, когда говорили ему, что все было очень вкусно. И даже совсем не слукавили. Но вечером решили не возвращаться. И выбрать другое место для прощального ужина. Не хотелось портить впечатление, мало ли что может произойти.

– Вечером здесь будет больше народу, вдруг изменится качество пищи. Не хочу разочароваться.

– Позиция труса.

Она усмехается, обзывая его трусом, впрочем, он не из тех, кого так легко обидеть. Не сегодня и не сейчас. Не в этот момент его жизни. Они выбирают другой ресторан, и когда он касается ее бокала своим, раздается характерный звон, который он перебивает тем, что произносит: «За любовь».

– Любви нет, – слишком резко и твердо произносит она, заставляя его посмотреть на нее удивленно.

Она даже слегка смущена. Впрочем, он был с ней честным вчера. Она проводит пальцем по горлышку бутылки с вином, разглаживая капли.

– Когда я впервые узнала об измене Романа, я не была готова. А к такому вообще можно быть готовой, как считаешь? Я была настолько не готова, что длительное время старалась не замечать очевидного и гнала от себя все дурные мысли, хотя предчувствие меня обычно не подводит. И, наверное, я это понимала, поэтому старалась не копать глубоко, старалась не задумываться, не сводить факты. Всплыло бы все сразу, а я отчего-то этого страшно боялась. Боялась того, что придется принимать решение. Уходить или прощать. А я очень не люблю принимать решения. И уйти я была не готова. В то же время я понимала, что не смогла бы и простить. Вот и сидела как улитка в раковине, отгоняя от себя все мысли и перекручивая в голове все факты. А порой, когда я робко высказывала ему свои опасения, он смотрел на меня такими чистыми глазами и все время твердил о доверии. И мне казалось, что человек, который так рассуждает о доверии, просто по совести не может оказаться вероломным. Или мне хотелось в это верить. Он был таким прямолинейным с другими, что я хотела доверять его честности. Конечно, я была полной дурой. Конечно, я разве что не встречала его многочисленные «романы», когда они выходили из его квартиры. Кстати, однажды я столкнулась в дверях с одной из его подружек. В дверях подъезда, правда, но сердце мое сразу екнуло, когда я увидела ярко накрашенную девицу в короткой юбке, которую я сначала приняла за пояс.