«Прости меня, мой светлый ангел..» - [67]

Светлана безмятежно наблюдала за этим переполохом. Она неоднократно проделывала нечто подобное. Эту способность Светлана открыла в себе очень давно, когда ещё была маленькой и постепенно развила до такой степени, что могла сдвинуть что-нибудь тяжелее себя самой раза в два.

Когда она была студенткой первого курса, на одном из вечеров, один из подвыпивших преподавателей попытался дать волю своим рукам. Впоследствии он твердил, что стол сам собой поднялся и ударил его. Но ему никто так и не поверил – списали все на неумеренное количество алкоголя, употребленное им за вечер. Он сам не верил тому, что видел, но с тех пор держался от Светланы подальше.

Леонидия уничтожающе глянула на неё и открыла рот, задумав что-то сказать, но передумала.

– Хочу вам напомнить, – Светлана изящным движением присела на стул, – что я хозяйка этой квартиры и мне решать, кто здесь член семьи, а кто так и не вошел в этот милый, уютный круг. – Она немного помолчала и продолжила. – И для того что бы вы поняли это, введу-ка я, пожалуй, ограничения на посещения.

– Как это? – Гордо выпрямившись, спросила мать Леонидия.

– А так. – Скучающе бросила Светлана, взяв ложечку и подцепив варенье из вазочки. – Оглашу список, кому можно бывать в этой квартире, а кому нет. Вы, мать Леонидия, при всём моем к вам уважении, объявляетесь персоной нон грата. – Она сунула ложечку в рот. – М-м-м, вкусно.

– Как ты можешь? – Вопросила Леонидия. – Мне нужно видеться с Верой и ты не имеешь права этому мешать!

– Да Бога ради. – Укоризненно сказала Светлана. – Я и не собираюсь вам мешать, встречайтесь – просто будете пить чай, или там вино-водку в другом месте.

– Не поминай имя Бога всуе. – Ненавистно прошипела Леонидия.

– Да не кипятитесь вы так. – Спокойно проговорила девушка. – А то случится с вами какая-нибудь неприятность. Поперхнётесь снова. Или описаетесь вдруг. – Она сунула в рот еще одну ложечку с вареньем и на миг сузила глаза.

Леонидия проглотила последнее слово и непроизвольно бросила руку себе на живот. Её взгляд умоляюще метнулся к Вере.

– Светочка, ну прекрати. Зачем ты так? – Ласково проговорила Вера.

– А что я? – Удивленно сказала Светлана. И это вышло так по-детски, что Вера непроизвольно прыснула в ладошку. – Ну не нравится она мне. Пусть своих детей учит жизни.

– Но ты же знаешь, что у матушки Леонидии нет своих детей. – Укоризненно ответила Вера.

– Пусть родит.

– Она не может. – Вера покачала головой. – Мы все её дети.

– Только не я.

– Она желает тебе только добра.

– Это в её понимании. А в моем понимании это только зло. Пусть усыновит кого-нибудь и воспитывает. – Светлана бросила ложечку и встала. – Хотя нормальный ребенок с ней долго не выдержит. Если только не найдет такого же как и она сама – противного и гнусного.

Она вышла из кухни. Мать Леонидия и Вера проводили её взглядами. Ненавидящим и любящим.

– Созрела девка. – Проговорила мать Леонидия. – Пора её отцу Аполиннарию показывать. Пусть посмотрит, и оценит твой труд, Вера.

– Да, выросла. А какой замухрышкой была. – Вера угодливо поставила перед Леонидией чашку с чаем. – И родители её…. – Она осеклась под суровым взглядом строгой женщины.

– Не поминай этого. – Прошипела сквозь зубы Леонидия. – Что было, то прошло и никто не вспомнит. А девка должна сделать то, что ей предназначили.

Вера молча склонила голову. Они сидели молча, думая о своём. Послышался легкий шлепок в стенку, как будто в него ударился небольшой предмет.

Леонидия недовольно поморщилась.

– Опять она за своё. Строптива девка, строптива. Ничего, исполнит что требуется, а потом я проучу. – Женщина хищно оскалила зубы, думая о своем. – Вера! – Требовательно приказала она. – Скажи ей – пусть перестанет.

      Светлана прошла в свою комнату. Это был её мир, целиком и полностью. Сюда был запрещен вход даже Вере. Как-то раз какая-то мышастая старушка, из тех что любили приходить в гости к Вере, сунулась следом за ней, что-то шипя о нынешней молодежи и о её пристрастиях. Но Светлана не колеблясь развернулась, и от души залепила ей в лоб щелбан, от которого та просто села на пол за порогом и передумала входить.

Мир. Её мир. Темно-зеленого цвета фотообои создавали ощущения леса, безмятежной природы. Люстра над головой как солнце, только её она включала очень редко, больше предпочитала неяркую настольную лампу на столе. Застеленный пушистым ковром пол, мягкая кровать – вот и всё, что ей было нужно. Она подняла взгляд. И ещё большая фотография родителей на стене. Копаясь как то давно в старых коробках, она нашла несколько фотопленок и на одной из фотографий родители были вдвоем.

Они стояли на какой-то поляне, в лесу, по разным сторонам от березы, держась за руки и улыбались, глядя в объектив. Там, на фото, они были совсем юные. У них ещё не было её.

Светлана взяла со стола маленький мячик, села на пол, напротив стены, оперлась спиной на диван и как всегда стала смотреть на фото, играя в свою любимую игру. Мячик из руки послушно, вприпрыжку убегал к стене и так же послушно, по её приказу, возвращался назад. Она могла так сидеть часами, впадая в непонятное состояние, подобное трансу, когда мир для неё становился чем-то вроде декораций. Как в театре. И она двигала эти декорации. Что-то вроде медитации, но только с выраженным физическим присутствием.