Простая правда - [51]

– Все такой же джентльмен, – с улыбкой сказала я.

Подавшись вперед, он поцеловал меня в щеку, и, к моему удивлению, на меня нахлынули воспоминания: его волосы, всегда пахнувшие древесным дымом и яблоками, линия его челюсти, прикосновение к моей спине его растопыренных пальцев. Ошарашенная, я отступила назад, изо всех сил стараясь не показать смущения.

– Эти дамы были очень любезны и составили мне компанию, – сказал он, а Кэти с Сарой наклонили головы друг к другу и зашушукались как школьницы.

Сара поднялась.

– Оставляем вас с вашим гостем, – сказала она, кивнув Купу и входя в дом.

Кэти пошла в сад, а я села за стол. За двадцать лет Куп, конечно, изменился, но не потерял привлекательности. Его черты – чуть резковатые в колледже – огрубели от времени, на коже появились отметины: шрам здесь, морщинки от смеха там. Черные волосы, когда-то свисавшие до плеч, а теперь аккуратно подстриженные, были тронуты сединой. Глаза у него оставались все того же прозрачного бледно-зеленого оттенка – такой я видела дважды в жизни: глаза Купа и воды Карибского бассейна, на которые я глядела из иллюминатора самолета, путешествуя вместе со Стивеном.

– А ты хорошо сохранился, – отметила я.

Он рассмеялся, откинувшись на спинку кресла:

– Ты сама неплохо выглядишь. Особенно если сравнивать с тем, какой ты была четверть часа назад. Я слышал, что судебная защита – грязное дело, но никогда не понимал этого буквально.

– Ну, это вроде системы Станиславского у актеров. Амиши не очень-то расположены к чужакам. Но если я выгляжу, как они, работаю вместе с ними, они открываются.

– Наверное, трудно здесь, вдали от дома?

– Это спрашивает Джон Джозеф Купер, психиатр?

Он собирался было ответить, но потом покачал головой:

– Не-а, просто Куп, друг.

Я пожала плечами, намеренно избегая его внимательного взгляда:

– Есть вещи, которых мне недостает, например моя кофеварка. Езда на пониженной передаче. «Секретные материалы» и «Скорая помощь».

– Не Стивен?

Я позабыла, что при последней встрече с Купом и он, и я были с нашими вторыми половинками. Мы встретились в фойе во время антракта на концерте Филадельфийского симфонического оркестра. Хотя мы время от времени контактировали по службе, я раньше не видела его жену – стройную блондинку, уютно прилепившуюся к его боку, как подходящий кусочек пазла. Даже после всех прошедших лет один ее вид был для меня ударом под дых.

– Стивен уже не в теме, – призналась я.

Куп с минуту разглядывал меня, а потом произнес:

– Жаль это слышать.

Я взрослая и могу с этим справиться. Глубоко вдохнув, я выдавила из себя улыбку и хлопнула ладонями по коленям:

– Что ж! Ты проделал весь этот путь не для того, чтобы поговорить со мной…

– Но я хотел бы этого, Элли, – мягко произнес Куп. – Я давно тебя простил.

Легко было бы сделать вид, что я не слышу его, и просто пуститься в рассуждения о Кэти. Однако невозможно разговаривать с человеком, отчасти ответственным за то, какой я стала, без того, чтобы немного покопаться в этой истории. Может быть, Куп меня простил, а вот я его – нет.

Куп откашлялся:

– Дай расскажу, что я разузнал о Кэти. – Он порылся в своем портфеле и вытащил блокнот с желтой бумагой, исписанный его каракулями. – Существует два подхода к объяснению неонатицида с точки зрения психиатрии. Позиция меньшинства состоит в том, что женщина, убивающая своего новорожденного, впадает в состояние диссоциации, длящееся в течение всей беременности.

– Состояние диссоциации?

– Состояние сильной концентрации, при котором человек блокирует все, кроме единственного действия. В данном случае женщина искажает часть своего сознания и начинает жить в мире фантазии, в котором она не беременна. Когда наконец наступает рождение, женщина совершенно не подготовлена. Она оторвана от реальности этого события, у нее провалы в памяти. У некоторых женщин даже развивается временный психоз, когда шок от рождения ребенка пробивает панцирь отрицания. В любом случае их оправдывает то, что они мысленно не присутствуют на месте преступления, поэтому с юридической точки зрения не могут считаться ответственными за свои действия.

– Звучит для меня весьма пророчески.

Ухмыльнувшись, Куп вручил мне список имен:

– Это некоторые психиатры, которые в последние несколько лет заявляли о своем умеренном подходе. Ты увидишь, что это клинические психиатры, а не судебные. Это потому, что большинство судебных психиатров, имеющих дело с неонатицидами, утверждают, что женщины не испытывают диссоциативного состояния, а просто отстраняются от своей беременности. Они считают, что диссоциация может наступать в момент рождения. К тому же даже я сказал бы, что диссоциация совершенно нормальна, если учесть боли при деторождении. Это вроде того, как порежешь палец, нарезая овощи – замираешь на секунду и говоришь: «Ух ты, какой глубокий порез!» Но для устранения проблемы не обрубаешь ведь себе руку.

Я кивнула:

– Тогда почему они убивают младенцев?

– Потому что у этих женщин нет с ними эмоциональной связи, как будто камень вышел из желчного пузыря. В момент убийства они не теряют связь с реальностью, а просто напуганы, смущены, не могут примириться с незаконным рождением.