Проснись, моя любовь - [98]

— Ммм, лимонные тарталетки! — вскричала она нетерпеливо. Она вскочила на ноги и побежала к буфету. — Я чувствую запах лимонных тарталеток! — кричала она раздраженно. — Я уверена, что чувствую запах лимонных тарталеток!

Чарльз прыснул со смеху.

Мистер Боули обезглавил лосося и отправил голову в рот.

— Возможно, они готовят тарталетки к чаю, дорогая.

Чарльз расхохотался. Элейн сердито посмотрела на него. Он смеялся, пока слезы не потекли из глаз. Боули уставились на него так, как будто он сошел с ума. Затем они пристально посмотрели на Элейн, как будто это она заставила его потерять рассудок.

Она развернула свою салфетку и поместила ее на колени. Чувствуя страшную потребность взбодриться, она проигнорировала предполагаемую любовь Морриган к чаю и потянулась к кофейнику.

— Миледи! — Лакей Джейми опустился на колени возле стула.

Элейн с удивлением взглянула на человека в парике. Даже учитывая, что она была в этом столетии меньше месяца, она была уверена, что лакея при исполнении служебных обязанностей считали немногим большим, чем предметом мебели. Таким же глухим и немым.

Боули замолчали, застыв с разинутыми ртами. Брови Чарльза поднялись.

— Миледи, вы уронили это.

Лакей протянул свернутый листок бумаги.

Элейн неуместно вспомнила комментарий Кейти о том, как глупо смотрятся лакеи в своих париках.

Боули с любопытством уставились на Элейн. Лицо Чарльза приняло холодное отстраненное выражение; уголок губы приподнялся к шраму. Лакей упорствовал, хладнокровно протягивая записку.

Сейчас ты должна понять, если ты не дашь мне то, что я хочу, я продемонстрирую лорду Арлкотту, что ты — не я.

Как она могла забыть последнюю записку? Элейн выдавила улыбку на своем лице.

— Спасибо. — Она оцепенело взяла чертов листок бумаги.

Лакей легко поднялся на ноги и вернулся на свое место у буфета, будто разрушение жизней входило в его ежедневные обязанности. «Почему прислуга лорда не могла быть немного менее квалифицированной?» — холодно размышляла она. Если бы лакей не заметил записку, то и Элейн не заметила бы ее. Кроме того, почему лакей не мог следовать этикету слуги и оставаться немым, выполняя свои обязанности?

Пять пар глаз выжидающе уставились на нее. Она недолго поиграла с идеей открыть записку и громко зачитать ее вслух. Поступив таким образом, было бы легко установить личность Морриган. Злоумышленником будет тот, кто не удивится. Кроме того, могло сработать противоположное правило, как в телесериалах типа «Перри Мэйсон» и «Коломбо». Преступником мог оказаться и тот, кто удивился бы больше всех. В этом случае Элейн все равно получила бы ответ. Она только сомневалась, когда точно закончится удовлетворение от него: до или после ее заточения в Бедлам.

— Что это? — спросил Чарльз, тон его голоса всецело соответствовал статусу лорда. Он звучал так, словно они не провели бесконечные часы, разделяя бесконечный экстаз.

Кое-кому действительно стоило задуматься над тем, что сделал бы Арлкотт, если бы решил, что его жена считает себя кем-то другим..

Элейн чувствовала себя так, будто вот-вот разобьется вдребезги.

— Ничего. Я сделала список вещей для… для Кейти. Думаю, что выронила его. Извините меня. Я должна позавтракать. — Она предполагала, что это была самая длинная речь, которую она произнесла вне пределов досягаемости Кейти и рук лорда.

Чарльз присоединился к Элейн у буфета. Она проигнорировала холодный вопросительный взгляд, наполняя тарелку яйцами, колбасой, беконом, ветчиной, жареным лососем и теми уродливыми темными глыбами, которые смотрелись и пахли, как прогорклая куриная печень. Машинально она положила сверху несколько булочек.

— Пожалей немного Джаспер. — Чарльз взял ее наполненную тарелку и заставил свою пустую тарелку проскользнуть в ее холодные пальцы. Положив булочку на пустую тарелку, он схватил ее за руку и подвел обратно к стулу.

Элейн села и методично съела булочку, поочередно потягивая кофе и пережевывая куски. Она в удивлении посмотрела вниз на свою правую руку. Она была пуста. С тем же удивлением Элейн глянула на чашку и тарелку. Они также были пусты. Она посмотрела на левую руку.

Левая рука была пуста.

Ее пристальный взгляд обратился к Чарльзу. Он потягивал кофе и наблюдал за ней. Кучка пищи на его тарелке фактически была нетронута.

Тарелка.

Записка.

Элейн подняла тарелку.

Записка была в левой руке, той руке, в которой она держала тарелку.

Заполненную тарелку. Тарелку, которую взялон.

Записка у Чарльза.

Дикие волны паники накатывали на Элейн с увеличивающейся скоростью.

Как глупо с ее стороны. Как умно со стороны Морриган.

Как умно со стороны лорда.

Элейн, спотыкаясь, встала на ноги. Если она сейчас же не ретируется, то или упадет в обморок, или закричит, или с ее удачей, произойдет и то, и другое.

— Пожалуйста, извините меня. Я должна… — Что она должна была делать? Паковать вещи для Бедлама? — Извините меня.

Она ожидала, что теперь, когда игра закончилась, будет испытывать небольшое облегчение, но его не было. Только океаны паники и огромное чувство потери.

Элейн направилась через зал и вверх по лестнице. К тому времени, когда она достигла коридора, она уже бежала, настолько быстро, насколько позволяла эта проклятая, покалеченная, небритая нога. Она распахнула дверь спальни.