Проснись, моя любовь - [25]
Все тело Элейн было одной нестерпимой болью. Солнечный свет пульсировал сильно, очень шумно и очень тошнотворно.
— У меня есть кое-что, от чего вам полегчает.
Неожиданно сильные руки легли ей на плечи. Полог сдвинулся и закружился. Элейн крепко сжала веки. Она лежала на спине поверх груды пухлых подушек. Смятый чепчик вынули из ее пальцев.
— Вот прекрасная чашка с горячим шоколадом, это то, что вам подмогнет.
Руке Элейн помогли обхватить горячую чашку и поднести ее ко рту.
Пар от шоколада ударил в нос — влажный, насыщенный, удушающий.
Элейн зажала рот, опухшие глаза распахнулись. Сквозь болезненный красный туман вспышкой проскочила догадка. Эта горничная точно хочет ее смерти. Она отпихнула чашку с шоколадом назад к служанке.
— Но, мэм, если вы выпьете это, то почувствуете себя гораздо лучше! Повариха сказала, что…
Элейн оттолкнула чашку, ее нисколько не волновало мнение поварихи или кого-то еще, живущего в эти варварские времена. Горячий шоколад опасно плескался у края чашки. Служанка нехотя забрала ее.
— Миледи, я только пытаюсь помочь вам. Джейми, тот, который лакей, рассказал, как плохо вам было прошлым вечером. И я сказала себе: Кейти, девочка, уверена ли ты, что захотела бы оказаться на месте ее светлости этим утром. Нет, мэм. И что же ты можешь сделать, чтобы твоей госпоже полегчало? А повариха сказала, что от похмелья нет ничего лучше чашечки горячего шоколада.
Элейн зажмурила глаза, чтобы спастись от режущего света, проникающего сквозь балконные двери. Голос девушки снова и снова эхом отдавался в голове, как будто там была пещера — звук проникал внутрь, отражался от стен и не мог выйти наружу, от чего возникала ужасная боль. «Заткнись же! — хотела она наорать на служанку. — И заодно закрой занавески!». Поток эмоций еще более усилил пульсацию головной боли.
Покрывало соскользнуло с коленей.
Глаза Элейн гневно распахнулись. Она одарила служанку свирепым взглядом.
— А сейчас мы оденем вашу светлость нарядно и красиво для его светлости.
Элейн схватила покрывало и натянула его назад на колени. Губы упрямо сжались в линию. Ее слишком сильно тошнит, чтобы бояться. Если «его светлость» так уж хочет завтракать с ней, то мог бы прийти в ее спальню. Тогда бы она его заблевала.
— Мэм…
Элейн развернула ладонь левой руки и сделала на ней яростное царапающее движение правой рукой.
Служанка стремглав ринулась к столу и вернулась с перьевой ручкой, чернилами и бумагой. Она отдала письменные принадлежности Элейн, затем встала, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Обрамленное чепчиком лицо внезапно озарилось догадкой. Кейти ринулась назад к столу и вернулась с Библией, чтобы подложить ее под листы бумаги.
Элейн какое-то время пристраивала тяжелую Библию на коленях. Проверила бумагу, ручку, бумагу, увидела удлиненную бусинку чернил на конце пера.
Как она должна обратиться в письме? Она не знала даже имени этого смуглого монстра с коричневыми волосами и изуродованным шрамом лицом.
Ха, вот это весело. Она не знает имени своего предполагаемого мужа, знает его только как «милорд» и «его светлость». Она даже не знает, как правильно написать имя Морриган! Нужно ли его писать с одной «р» или двумя, с «и» или «е», с «а» или «э»?
Ну ладно, в конце концов, это можно опустить. Но с обращением пришлось повозиться. Надо ли написать «Мой дорогой лорд»? Нет, это звучит кощунственно, очень похоже на плагиат песни Джорджа Харрисона. «Дорогой мой лорд»? Нет, нескладно звучит. В конце концов, она вывела:
Мой лорд,
У меня болит не только горло, но и живот. С сожалением сообщаю Вам, что не способна присоединиться к Вам за завтраком.
С искренним уважением, Ваша жена.
Элейн откинулась на подушки. Слова плясали и прыгали перед глазами. Что-то было неправильно. Она прищурилась и поднесла лист к глазам. Точка над «й» напоминала дырку в пончике, а пересекающиеся линии в «ж» казались чьим-то тормозным путем. Нет, что-то еще. Чем больше она вглядывалась в записку, тем более прыгающими становились слова, и казалось, что под нею закачалась даже кровать.
Свернув записку, Элейн торопливо протянула ее служанке. Как там она себя называла в том нескончаемом монологе, которому позавидовала бы даже Хэтти? А, Кейти.
Служанка осторожно взяла записку.
— Кому это, миледи? Его светлость… — свирепый взгляд Элейн остановил ее. — Вы хотите, чтобы я передала письмо его светлости?
Элейн кивнула, все еще сердито глядя на нее.
Служанка удалилась.
Элейн расслабила лицевые мышцы. Ей слишком плохо, чтобы быть в гневе. Ей слишком плохо, чтобы думать. Она выскользнула из кровати. Голова наполнилась гулом. Съежившись от пронзительного шума, она переступила через упавшую Библию, подкралась к двери и тихо повернула ключ в замке. Прикрыв глаза от жалящего света, она закрыла занавесками балконные двери. Затем сбросила с кровати лишние подушки, заползла под покрывало, накрылась с головой и немедленно заснула.
Чарльз сердито посмотрел на служанку:
— Что это? Тебе было сказано, моя хорошая, подготовить госпожу к завтраку. Немедленно.
Кейти присела в реверансе, наклонив голову так, что ему стал отлично виден верх чепца. Рука в черном рукаве протягивала свернутый лист бумаги.
